Том временем скоротечный бой завершился полным разгромом банды. Санитары перевязывали раненых, чекисты обыскивали мертвых, собирая и сортируя документы, при этом офицерская книжка оберлейтенанта Штайница, обнаруженная в кармане одного из убитых, никого из сотрудников НКГБ не удивила. Оперативный фотограф снимал трупы, бойцы стаскивали на середину поляны трофейное оружие и укладывали его рядами: винтовки отдельно, автоматы отдельно, ножи, кинжалы и шашки отдельно, гранаты тоже отдельно. Из Бентароя приехали две полуторки: забрать своих убитых и раненых. На одну из машин погрузили останки Сергея. Появились местные старики с телегами. Они просили отдать им тела родственников для захоронения. Им пообещали выдать трупы после их идентификации.

К Удальцову, прихрамывая, подошел раненный в бедро навылет Дятлов и попросил водки. Комэск протянул ему свою флягу. Дятлов сделал несколько глотков и вернул алюминиевую посудину. Одна штанина его галифе была разрезана во время перевязки, после чего начальник отдела «ББ» частично утратил боевой вид. Он осознавал это и испытывал некоторое смущение и раздражение.

– Кого это они сожгли? – поинтересовался Удальцов.

– Серегу Казаринова сожгли.

– Серегу?! У шакалье! У зверье! В Барабинскую степь их! Всех!!! И чтоб ни одной горы вокруг!

– Товарищ Сталин знает, куда их определить.

Душа Удальцова жаждала мести. И тут взгляд его упал на кошару.

– А там кто?

– Там пленные.

– Сколько их?

– Одиннадцать человек.

– Спалить всех к е….. матери! Давай вали сено под стены и поджигай!

Конники, потерявшие в боях с бандитами не один десяток товарищей, с величайшим рвением бросились исполнять приказ своего командира.

– Не смей! – крикнул Дятлов. – Это же ведь пленные! Я тебе запрещаю!

– Кто ты такой, чтобы мне запрещать? Начальник? Или, может, старший по званию?

– Тебя посадят, идиот!

– Пускай! Зато Сереге в раю будет весело! Хромай отсюда и занимайся своим делом!

– Ты хоть перепиши их, – попросил Дятлов. – Они все в розыске.

– Переписать – перепишу, ладно уж.

Дятлов отошел к чекистам, радуясь в глубине души тому, что зверей сожгут и что приказ поджечь кошару отдал не он.