— Сеньор Андрес? — голос заспаный. — Всё в порядке?

— Простите, думал, что никого не разбужу. Что сказал врач?

— Стабильна, — её невесомые шаги звучали за моей спиной.

— В твоём голосе чувствуется какое-то "но". Ей хуже?

— Я не сказала вам…

— Что не сказала?

— Неделю назад доктор брал у вашей матери материалы на биопсию и кровь. Я не сказала вам, чтобы заранее вас не…

— Какой результат, Оливия?! — девушка испуганно сжалась от звука моего голоса.

— Опухоль перешла в карциному… Это рак, сеньор Андрес. Пошли метастазы… В горле и лёгких, — пискнула она, белея в лице.

Сердце ухнуло замертво вниз. Я уже не слышал, что она говорит. Сжал одеяло мамы и, уткнувшись в её тело головой, задавил хлынувшие слёзы. Пару секунд чувствовал только непреодолимую боль, как от удара ножом, но после только злость, которая начала расти с сумасшедшей скоростью. Ты всё же решила уйти? Бросить нас?! Чёрта с два!

— Сколько?

— Несколько месяцев. При хорошем лечении, возможно, и год.

Руки Оливии легли на мои плечи, чтобы поддержать, показать, что она рядом, но это только сильней меня разъярило.

— Уйдите, Оливия… Пожалуйста. От греха, — процедил я.

— Сеньор Андрес…

— Пошла вон! — рявкнул, напугав до полусмерти.

Девчонка отскочила от меня, глядя глазами полными слёз и, кивнув, стремглав убежала. Я снова повернулся к маме, но неожиданно столкнулся с её взором. Ком застрял в горле…

В обед следующего дня проснулся оттого, что меня настойчиво растрясывают. Продрал глаза. Похмелье аукнулось эхом. Во рту сухость и першение, а от сердитого выражения лица Мерседес стало вообще скверно. Огляделся. Это квартира, а хозяйка… Мерси? Тут мгновенно протрезвел, вскочив с дивана, на котором похоже и вырубился.

— Успокойся, к счастью, ребёнка я отдала бабушке на пару дней.

— Я не… Я вчера… Извини, — блеял, не зная за какую половину памяти уцепиться. Ни одна не работала. — Напомни, как я… что я…