— Ты — больной ублюдок.

— О, да!

— Как у тебя вообще на нее встает? Один запах на год убьет все мое половое влечение.

— Не, старик. Один раз попробуешь, потом не остановишься.

— Хотя бы в задницу трахай. А то, если залетит, будут большие проблемы.

— Черт, Фил. Она — генетический урод. Гены у нее настолько испорченные, что она и через миллион лет не залетит.

Луи продолжал долбить Шэрон, ее безжизненные конечности подпрыгивали на койке. Свесившиеся к волосатым подмышкам груди колыхались, как мешочки с ванильным пудингом.

— В ее убогой утробе ни один зародыш не выживет.

— Да? Она же как-то выжила.

Луи его уже не слушал.

— А… а… а… ты, сраная сучка! Аааа!

Его толчки, замедлившись, прекратились, и Шэрон почувствовала, как в нее течет теплая струйка.

— О, черт. Вот это кайф… — Наконец, Луи скатился с нее, тяжело дыша.

— И как часто ты это делаешь? — изумленно спросил Фил, несмотря на испытываемое отвращение.

— Раза два за ночь. Еще пара других парней на этаже делает это.

Лицо у Фила, казалось, светилось в темноте.

— Вы все — кучка больных уродов. Я никогда в жизни ничего более мерзкого не видел.

Луи усмехнулся.

— Эй, хочешь, заключим пари?