58 Посеребрение

58

Посеребрение

Спустя три утра, двадцать восьмого декабря, я все еще оставалась в лагере.

Когда я проснулась, было темно и холодно. Спала я, завернувшись в шкуры, под открытым небом. Звезды ярко сияли, обещая ясный день, что меня радовало. Тут я почувствовала, как меня толкнули ногой, и увидела над собой чью-то тень.

Рядом со мной стояла третья женщина, жившая в лагере, – вертлявая противная мулатка, накануне давшая мне задание – чинить мокасины; работа явно женская и порученная мне с умыслом унизить и опозорить. Я, однако, не возражала. Даже была благодарна за то, что могла чем-то заняться – за два дня Селия в мою сторону почти не глядела. Я казалась себе изгоем, посторонней чужачкой. Между тем вокруг меня было неспокойно. В лагере, несомненно, что-то затевалось, но тайком, исподтишка. Меня откровенно задерживали: чалую лошадь куда-то запрятали, и я, боясь ответа, даже не решалась о ней осведомиться.

– Что такое? – спросила я у женщины, которую теперь узнала. – Что тебе нужно?

Я была сильно раздосадована, поскольку за толчком ногой последовал пинок. Пробуждение было столь грубым и внезапным, что глаз сопроводила головная боль. К счастью, было темно, и жаба осталась незамеченной.

– Он тебя требует, – услышала я. – Говорит, ты поедешь с ним верхом.

– Кто?.. Кто это говорит?

Но мне было понятно и так. Оцеола.

Он возвратился в лагерь предшествующей ночью. Совет держали за пределами лагеря, и все это время Селия тоже отсутствовала. Прислуживала она там или же была посвящена в секретные планы – сказать не могу.

Но зачем воину понадобилась я? Вместо ответа я получила только новый пинок. Разумеется, мой глаз вспыхнул, будто факел на ветру.

– Скажи спасибо Лидди, что жив. Другим сегодня повезет меньше… Живо собирайся – поедешь верхом.

Я ненавижу охоту – и всегда ненавидела. Ни разу в жизни не целилась в живое существо. До того дня. И только позднее узнала, чьей смерти стала очевидицей.

Уайли Томпсон. Агент по делам индейцев. Белый, руководивший переселением.

Именно Томпсон заковал Оцеолу в кандалы, лишил свободы и препроводил в тюрьму, когда воин пронзил ножом Договор Пейна об отселении. А теперь, когда час отмщения пробил, мне предстояло стать свидетельницей.

Мы – Оцеола, с которым мне пришлось делить седло, дабы я самовольно никуда не ускакала, и примерно дюжина воинов – пустились вскачь к Форт-Кингу. Я, разумеется, и понятия не имела, с какой целью, и вопросов не задавала, но долго гадать не пришлось.

По прибытии в Форт-Кинг я с изумлением увидела, что крепость не сдана. И никто ее не осаждал. Солдаты не спеша входили внутрь и выходили наружу, некоторые с оружием на плечах. Гарнизон был усилен, это верно, однако в остальном обстановка выглядела нормальной… Могла ли я вырваться от индейцев, чтобы остановить людей Дейда, шедших через мятежную индейскую территорию спасать солдат, в спасении не нуждавшихся? Могла ли?.. Хотела ли?.. Должна ли была?.. Вихрь этих мучительных вопросов терзал меня все эти долгие часы до полудня, пока мы таились в кустарниках, менее чем в сотне ярдов от крепости.