— Буду вести себя скромно.

— Угу, согласен. До утра можешь вести себя скромно. Завтра я тебя распишу, готовься.

Бабушка по моему счастливо-сонному голосу поняла, что я в состоянии блаженства, посмеялась и заявила, что я непременно должна привезти Ларса на Рождество, чтобы представить его:

— Линн, я хочу видеть молодого человека, который сделал тебя счастливой.

Примерно это же заявила и Бритт. В последнюю неделю очень занята из-за свадьбы она, занята и я. Бритт визжала от восторга, слушая, чем именно. Я не рассказывала ей о своих ощущениях, но по восторженному аханью она уже поняла, что это нечто непередаваемое. Подруга заставила сделать снимок пирсинга и прислать его, взяла с меня страшную клятву, что я отведу ее к Николасу за такими же игрушками, объявила, что не останется в Калифорнии и дня лишнего, потому что таких новостей, как у меня, не стоит ни одна свадьба ни одного бывшего.

— Знаешь, мне как-то все равно. И это бесит всех вокруг куда сильней. За мной на задних лапках бегают толпы самцов с предложениями от простого свидания до обручального кольца, но я мыслями в Стокгольме и совершенно недоступна.

Заканчивается все заявлением:

— Линн, Ларс прав, а мы дуры!

— В чем именно он прав, и в чем дуры мы?

— Нужно слушать свои желания и плевать на то, что твердят разные ханжи, которые испытывали оргазм раз в жизни и то потому что автомобиль слишком трясло на неровной дороге.

Я хохочу так, что роняю трубку.

— Бритт… я так по тебе соскучилась! Не с кем поговорить. Марта липнет ко мне…

Договорить не успеваю, вопль подруги едва снова не заставляет выронить телефон из рук:

— Не смей подпускать Марту к Ларсу! Она хищница.

На меня снова накатывает приступ хохота:

— Угомонись, у нее есть Оскар.

— Ну и что, мужиков много не бывает.

— Господи, Бритт, возвращайся скорей. Сама разгонишь всех от нас с Ларсом.

— И Оскара у Марты тоже отобью.