Мои глаза никогда не были стальными, они просто серые, но я обрела сталь и во взоре, и в голосе:

– Своего, доктор, только своего!

Он отвел взгляд первым, чуть смутился:

– Хорошо. Звоните маме, чтобы приехала.

– Лучше друзьям, они наверняка не заняты на каком-нибудь благотворительном приеме.

Мы посмотрели друг на дружку и с облегчением рассмеялись. Эрзац-Клуни достал из кармана визитку, протянул мне:

– Только при условии, что вы позвоните, когда доедете, а еще завтра и вообще каждый день.

– До пенсии?

– По крайней мере, моей.

– Идет!

– А дети у вас еще будут…

Лукас, услышав новость, ахнул:

– Линн! Конечно, немедленно приеду!

– Приедешь или приедете с Дорис?

– А ты не против…

– Не против! Давайте скорей, домой очень хочется.

Еще через час я проваливалась в сон на своей постели в квартире дяди Лукаса. Лукас и Дорис категорически отказались снова меняться комнатами, заявив, что если им вдруг покажется мало, то займут еще одну, стоявшую закрытой.

Думать ни о чем не хотелось, мысли даже о Ларсе я старательно гнала от себя. Нужно по-настоящему начать новую жизнь, а для этого я должна постараться забыть или почти забыть все, что пережила. Нет, я понимала, что снова пойду в больницу к Вере и Тине, но просто как к больным подругам, а не к подругам по несчастью. Психолог прав – иного не дано.

Оставались одна беда – потеря ребенка и одна проблема – Ларс. Он сказал, что у нас еще будут дети… Какие дети?! Засыпая, я думала все-таки об этом.