– Я…Я л-люблю его? – вздрагиваю я от своих слов, и ощущая, как пустота внутри разрастается, а боль вновь ярким пламенем вспыхивает. Я смотрю на Айви, и губы от солёной влаги облизываю.

– Да, – печально улыбается она, и слёзы с моих щёк стирает.

– Мне очень жаль, что всё так. Ты вряд ли полюбишь кого-то ещё, потому что любовь ваша с Дэном больная, и ты до конца жизни будешь задыхаться от неё, как и он. Я уверена, что ему сейчас тоже хреново, даже намного хуже, чем тебе.

– Я… Хочу побыть одна, – отвечаю я и отстранившись от Айви, встаю на ноги. Взяв рук и кольцо, а надеваю его обратно на средний палец.

– Да, конечно. Тебе стоит отдохнуть. О, чуть не забыла, пантера, что бегает по дому, она твоя?

– Да, это Атто. Не бойся его.

– Хорошо, потому что к семейству кошачьих, у меня особенная любовь, – смеётся Айви, и выходит из кухни.

Я вздыхаю, и, обняв себя, подходу к окну. Тяжесть в груди нарастает, как и боль. Мне трудно понять действия Дэна, трудно принять факт того, что всё этом моя одержимость, больной любовью была. Итрудно… Трудно крик одиночества сдерживать, что из глотки наружу рвётся. Будь проклят тот день, когда я Дэна встретила. Потому что теперь, без него, я жить больше не хочу. Задыхаюсь. Он меня ко дну океана чёрного припечатал, и ушёл, оставив меня навеки в иле вязком гнить. И чувствами давится. Ненавижу. Ненавижу себя за это. Ненавижу его за то, что отпустить посмел.

Лебедь, что на рёбрах моих выбит, зудеть начинает. А виски пульсировать. Неожиданно, где-то вдали ночной мрак неба огненно– красное зарево разрывает. Я хмурюсь, внимательно всматриваясь в жуткое природное явление, не понимая, что это такое. Как вдруг тишину вокруг громкий рёв сирены за окном разрезает, и гул этой сирены во мне тревогой отдаётся, потому что точно такая же сирена звучала, когда я Дариана убила. Что происходит? Почему мне страшно и тревожно становится? Почему тьма внутри вновь воет, как будто теряет что-то…

Я выбегаю из кухни, под непрекращающийся рёв сирены и слышу громкий испуганный детский плач со второго этажа. Из гостиной ко мне на встречу выбегает Доминик.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Нет времени, надо собираться, и как можно быстрее, – отвечает Доминик, на лице которого тревога застыла, и быстро поднимается наверх, кинув мне громкое «Пошевеливайся».

Но я совершенно не понимаю, что происходит и что всё это означает.

– Сара! – окликает меня Велес. Я оборачиваюсь на зов, и вижу Велеса, что со стороны кухни выходит. Мужчина выглядит невероятно грозно и сосредоточенно, и от тьмы, что в его глаз плещется, мне не по себе становится. Таким я видела его лишь раз. Когда он думал, что я предала Клан.