– Скажи, милая. Ты бы хотела, чтобы твой муж сейчас оказался здесь и посмотрел, как ты возбуждаешь других мужчин? - хрипловатым полушёпотом спрашиваю я.

– Этот неудачник способен только дрочить втихаря. И даже если бы он был сейчас тут, то ничего бы не сделал, - она смеется. – Расплакался бы, как девчонка, и кончил в штаны. Ничтожество, - с презрением выплёвывает женщина и застывает от шока, услышав звериный вопль, вырвавшийся из груди мистера Брауна. Я отворачиваюсь к стене, удовлетворённо улыбаясь. Вот теперь он выпустит свою ярость на волю, позволит себе то, что лелеял в своих фантазиях годы унижений, прожитых в браке с женщинoй, которую выбрал сам.

В глубине души мужчина точно знал, что именно позволит ему очиститься от нее. Надо было только слегка подтолкнуть отвыкшего совершать самостоятельные поступки мистера

Брауна к правильному решению. А когда оно было принято и закрепилось у него в мозгу, ничто уже не могло остановить неизбежное.

Я закрываю глаза, отгораживаясь от глухого звериного рычания, от сдавленных воплей и предсмертных криков миссис

Браун. Улыбка растягивает мои губы до предела, превращаясь в хищный оскал.

Это было восхитительно, чудесно, возбуждающее, но очень и очень грязно. Я ненавижу грязь в своем доме. И я не убиваю своими руками, хотя иногда соблазн чертовски силен.

Мадди почти не сопротивлялась, не успела ничего понять.

Повязка из моего галстука так и осталась на ее глазах. Мистер

Браун в ярости сдёрнул ткань сам, уже с мертвой. Его накормленный гнев светился в люминесцентном освещении огромным многоцветием оттенков,и только кровь, растекающаяся по полу, оставалась черной. Он глухо стонал, стоя на коленях, закрывая лицо липкими ладонями. Серая кошка, причмокивая, лакала из густой вязкой лужи.

Мне снова предстоит генеральная уборка, а мистеру Брауну –

жизнь, долгая жизнь, которая никогда не будет прежней.

Спустя короткое время, когда триумф от совершенного акта отмщения и небывалый уровень адреналина окончательно схлынут, а похороненное в моем саду под цветущими гортензиями тело Мадди начнет постепенно разлагаться, он испытает чудовищное опустошение и будет проклинать себя за то, что убил любимого монстра, питающего его такими чистыми страданиями. Он будет скучать по своей Мадди и по той возбуждающей боли, что она так щедро причиняла ему.

Мистер Браун из тех пациентов, которых я считаю неизлечимыми. Но я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь им понять себя лучше. Однако нет никакой гарантии, что, выпустив нечто глубоко сокрытое, они станут счастливее.