Горы уже остались позади, а впереди наблюдались лишь несметные полчища лесов с редкими прогалинами меж них, зеленых левад али еланей. Девушка, повернув голову вправо, неотрывно следила за полосами леса, уходящими своими зелеными полотнищами вдаль и там сливающихся в единую полосу с небосводом, лишь малешенько придавая его цвету лазурности. Порой наблюдались меж тех дальних ковров, лучистые блики голубой воды, схожей с людскими венами, аль разбросанные мисы, тарелки, братины озер. Необычайная яркость зеленого цвета иноредь отливала седостью, серебристостью кружащего над ним дымка. Трепыхание в сердце уже давно прошло, но Влада хоть и успокоилась, старалась не глядеть себе под ноги, где картинка однообразных верхушек деревьев временами с белыми пежинами укачивала ее. И также она не решилась воззриться в небеса, страшась, что столь близко-нависающие, оно разком утянет ее к себе. Левая рука, судорожно сжимающая поводья, вскоре, как и предупреждала Знахарка Прозорливая, онемела в перстах и вроде как даже в ладони. Потому поводья пришлось выпустить и удерживать их лишь правой. Отроковица положила больную руку на луку седла и на малеша так замерла.

Глава двадцать шестая

Глава двадцать шестая

Большая прогалина, на каковой стояло поселение и высилось капище, словно зазывая девочку к себе шатровой крышей и шаровой луковкой подле которой наблюдались четырехугольные голубоватые окна, резко живописалось вдали. И Владелина нежданно вскинула вверх голову и всмотрелась в саму луковку на конце увенчанную тонким, долгим шпилем, входящим в сам небосвод. И немедля она услышала протяжно-дзынькающий звук, таковой далекий и одновременно близкий, а быть может родной. Небывалая легкость в доли секунд наполнила не только тело, но и саму голову девушки, оно выплеснулось звуко-световым потоком изо рта, ноздрей, ушей и похоже глаз. Правая рука, стремительно дернувшись, разжалась и выпустила поводья, а четырехугольные окна, поместившиеся подле самой луковки, блеснули ярчайшими переливами света и в морг отразились от днесь замершей небесной искры. И тогда Владе почудилось, что еще мгновение и она взлетит… Уже сама… без всяких крыльев, ибо на то и была создана. А после устремится туда… ввысь… куда, несомненно, страшась этой неудержимой тяги, весь путь от Выжгарта не позволяла себе взглянуть. Небесная синь внезапно и вроде единождым махом опустилась на нее, и тогда девочка увидела серебристо-насыщенное веретенообразное тело, испещренное пылевыми включениями, да окруженное сверху и снизу волокнистой бахромой.