– Выхованок всегда будет возле тебя, Владушка. Наш Отец, Небо, не станет тревожить тебя, милая девочка. Он не станет разлучать с дорогим тебе духом. Не стоит даже о том беспокоиться. И потом даже если Выхованок нам понадобится, тебе стоит только сказать и наши замыслы сразу изменятся. Важно, моя драгоценность, чтобы ты научилась нам доверять и сказывать обо всем, что тревожит. Важно, чтобы ты говорила о своих желаниях и научилась себя беречь, так как ты для нас бесценна.

– Бесценна, это как? – не мешкая переспросила отроковица, перебирая перстами материю рубахи, где явственно наблюдались черные мелкие прорехи оставленные от ядренистых искорок Бога.

– Бесценна это столь любезна, мила, дорога всем нам Зиждителям, что нет той просьбы, в коей мы могли тебе отказать. Нет того, чтобы мы не исполнили только бы порадовать тебя. – Седми говорил, вкладывая в каждое слово столько нежности и тепла, что лицо Владелины стало покрываться густой испариной от стыда за непослушание и вечно доставляемые собственным своеволием неприятности Богам, царице, Двужилу, духам. – Бесценная, дорогая, драгоценная и милая наша девочка.

– Нет, я этого не заслуживаю, – опустив голову и теперь уставившись в те самые прожженные черные бусенцы, часточко покрывшие белую рубаху, молвила Владу. – Не заслуживаю… ни чем… ни чем я не отличаюсь от мальчиков, кроме того, что девочка. И я хуже их бьюсь на мечах, хуже стреляю… и даже не сияю… не сияет моя душа как у иных. Нельзя меня так выделять… Незаслуженно выделять.

Небожитель, молча, не перебивая, выслушал отроковицу, и во взгляде его ощущалась такая теплота, коя после, похоже, просквозила искристой россыпью огня в воздухе. И несколько горящих искорок нежданно упав на белый пол заплясали на нем, закружили вроде живые творения, порой сталкиваясь меж собой то ли ссорясь, а то ли вспять милуясь.

– Ты сияешь так светло, что мы Зиждители, – протянул вельми по любовно Бог, узрев как улыбнулась тому плясу искорок на полу юница. – Просто не можем не заметить света исходящего от тебя. Мы не можем не порадоваться твоему рождению и тому, что ты живешь средь отпрысков Расов. Ты нам столь дорога, что во имя той бесценности, того трепета, оный мы испытываем всяк раз глядя на тебя, должна беречь себя… И слушать тех кто присматривает за тобой. Не только Вещунью Мудрую, Выхованка, Двужила, но и тех противных, как ты выразилась соколов, порученцев Словуты. Не надобно расстраивать своих родителей, Владушка, как ты думаешь? – это звучала явственно просьба, наполненная беспокойством за здоровье девочки.