И девушка тягостно зарыдав уткнула лицо в ладони, надрывисто закачавшись справа… налево. Есислава не знала, что Круч, выполнял замыслы Асила, которому надобно было, чтоб она выйдя замуж за его отпрыска, прижилась тут… на континенте Амэри, среди красных людей, как можно скорей забыв о гибели Дари. По замыслу Асила родив детей, Есинька должна была переключить внимание и любовь на свое потомство, и тем умиротвориться. И самое, что главное… теперь, когда отпрыски Владелины большей частью погибли, в будущем Еси имея потомство мужского пола от манан, давала возможность появиться лучице именно в отпрысках Атефов. Одначе Асил не учел две вещи, во-первых Еси нуждалась в том, дабы пережить трагедию, а во-вторых ту трагедию она могла пережить лишь при поддержке Крушеца… Крушеца с каковым, впрочем, происходило, что-то вельми не хорошее.

– Есинька, – мягко проронил Круч и привлек девушку к себе, крепко обняв, так как может прижимать и любить младшую сестру старший брат. – Я хотел тебе помочь… снять душевную боль… Я же вижу, как ты бьешься, слабеешь. Если ты обретешь семью, детей боль утихнет. Поверь мне, Омонэква очень светлый юноша. Он столь любит тебя, столь трепетно относится, Омонэква будет всегда нежен с тобой, никогда не огорчит словом, действом. Это самое лучшее, что есть в этом племени… в этом крае… Его грубость напускная, на самом деле он добрый и чуткий, и ты это увидишь сама стоит только тебе стать ближе к нему.

– Он мне чужд… чужд, как же ты не понимаешь… Хотя ты всегда… всегда меня не понимал, – захлебываясь слезами и словами, с какой-то болезненностью отозвалась Есислава. – Мне тут все… все чуждо… кроме тебя… тебя Круч. – Досказала юница, и, припала к груди Бога, наконец, получив желанное для себя и Крушеца, да тягостно вздрогнула всей плотью, отчего разком едва заметной смаглой дымкой закурились ее волосы на голове.

– Моя девочка… милая… хорошая, – ласково произнес Круч, оглаживая заплетенные две косы Еси, на удивление, как и само одеяние, оказавшимися сухими. – Но ведь нужно как-то наладить свою жизнь… Я же не могу заменить тебе человеческого.

– Человеческого, – сие и вовсе прозвучала надрывистым стенанием, вроде Есиславу лишили того последнего… последней надежды быть подле любимого. – Человеческого, пусть! Только не тут! – она вырвалась из объятий младшего Атефа и резко качнула головой. – Пусть с людьми, но кровными мне… с дарицами.

– Континент Дари погиб, – тихим голосом пояснил Круч и отвел взор от лица юницы, не в силах смотреть, как в глубинах ее глаз стали пухнуть от страдания слезы. – То, что осталось теперь не пригодно для житья. Жизнь на том останке нынче невозможна.