— Спорт. Бэлла еще и нож умеет метать.

— А олени? — стрела уже была в районе восьмерки на нарисованной мишени.

— Возьми немного выше, — посоветовала Андромеда. — Олени. Оленей можно использовать как инструмент.

Он схватил стрелу и выдернул ее. Подстреленный олень, чья кровь наполняла сейчас рот Андромеде и которую она так и не смогла проглотить, но и боялась выплюнуть, внезапно задергался.

— О, он еще жив. Тогда, думаю, можно преподать еще один урок, не так ли, Андромеда? — он поднял палочку. Андромеда даже не заметила, как та оказалась в его руке. — Круцио, — несчастное животное отчаянно закричало и забилось. Он опустил палочку, откинул мантию; на поясе он носил нож в инкрустированных драгоценными камнями ножнах. Нож был длинный и обоюдоострый. Скорее даже кинжал, а не нож. Вытащив этот кинжал из ножен, он бросил его к ногам Андромеды. — Ты можешь в любой момент прервать его страдания. Круцио!

Андромеде хотелось закрыть уши руками и убежать. Пытка все длилась и длилась. Девочке показалось, что прошли годы. Не выдержав, захлебываясь слезами, она упала перед оленем на колени и неумело перерезала ему горло. Кровь брызнула во все стороны, Андромеда сумела задеть сонную артерию. Она сидела на снегу, залитая кровью, с пораненными пальцами, и смотрела, как постепенно глаза убитого ею оленя теряют свою прозрачность, становясь похожими на бельма.

— Андромеда, — Сэм коснулся ее руки, вырвав из воспоминаний. Она уже так давно не вспоминала, так давно. — Что с тобой?

— У меня такое чувство, что где-то недалеко расположился Темный лорд, — наконец произнесла она, обхватив себя за плечи.

— Забавное чувство, ты его знаешь? — Андромеда кивнула.

— Это его ты боишься, — это был не ответ, а утверждение. — Какой у тебя боггарт?

— Мертвый... мертвый олень.

— Что ему от тебя нужно? — тихо спросил Сэм.

— Я не знаю, он... он никогда не говорил конкретно. А этой зимой я четко заявила, что не выйду замуж ни за одного из предложенных мне кандидатов. Не хочу оказаться фрейлиной при его дворе, или кем-то еще.

— Почему сразу замуж? — Сэм положил лук на столик, стоящий рядом.

— Потому что мне восемнадцать лет, в октябре исполнится девятнадцать. Ты просто плохо представляешь себе устройство магического мира Великобритании. Я не знаю, может, в Америке по-другому, но у нас даже грязнокровки пытаются выйти замуж до двадцати лет. Потому что так надо, так принято. Старые девы, они... теряют магию. Не сразу, постепенно, но к концу жизни превращаются почти в сквибов, и никто не знает, с чем это связано и как предотвратить.