Гермиона стояла в ванной перед зеркалом и смотрела на свое отражение. На прошлой неделе в обеденный перерыв они с Лаурой ходили по магазинам и, она был не уверена как, но ее заставили купить то, что можно было назвать сексуальным бельем — ее первое в жизни. Ей понадобился не один день, чтобы набраться смелости надеть на себя эту чертову штуку... она была не плохой, правда. Это была простая сатиновая сорочка цвета бургундского вина в тоненьких полосочках ткани, скромно спадавшая до середины бедра. У Лауры и правда был хороший вкус... ночной гардероб Гермионы составляла огромная куча хлопковых ночнушек и фланелевых пижам на зиму. Гарри никогда не выражал абсолютно никакого недовольства этими нарядами, но Лаура заверила ее, что все мужчины обожали сексуальное бельишко, и Гарри не станет исключением.

— Я буду чувствовать себя глупо, — настаивала Гермиона, но Лаура была непреклонна. Теперь, когда сорочка была на ней, она действительно чувствовала себя глупо, но не так сильно, как думала. Этот цвет ей очень шел, а покрой подчеркивал фигуру. Посмею ли я в ней отсюда выйти?

Она услышала, как за закрытой дверью кто-то откашлялся.

— Эм, будет очень грубо, если я спрошу, чем ты там занимаешься? — поинтересовался Гарри.

Она сделала глубокий вдох.

— Я через минутку.

Она услышала его удаляющиеся по деревянному полу шаги. Она выдохнула сквозь зубы и за брала волосы вверх, размышляя, что надо делать. А макияж делать надо? По-моему, глупо: я же спать собираюсь. Может, просто открыть дверь и встать в какую-нибудь позу? Я буду выглядеть так, словно мне отказали в роли в фильме “Шоу Ужасов Роки Хоррора”. Он должен впасть в дикий восторг, а не покатиться со смеху.

Она еще долго стояла на месте и спорила сама с собой, но Гарри ее больше не прерывал. Наконец она сделал глубокий вдох, задула свечи в ванной, открыла дверь и вышла в спальню, сумев неуверенно улыбнуться.

Гермиона ждала какой-нибудь реакции. Ее не последовало.

Она подошла ближе и поняла, что Гарри на нее даже не смотрел. Он стоял посреди комнаты, таращась на зажатый в руке лист бумаги. Совиная почта, догадалась она. Должно быть, письмо только что пришло. Гермиона подошла еще ближе.

— Гарри? — наконец осмелилась подать голос она.

Она поднял взгляд, но, казалось, на самом деле ее не видел. Побледневшее лицо, сжатые челюсти.

— Лучше присядь, — сказал он.

Сердце застыло у нее в груди, и она последовала его совету, ошеломленно опустившись на край кровати, забыв обо всех беспокойствах начет белья.

Гарри вздохнул.

— Ты должна это услышать, — и он стал читать письмо, которое держал в руках: