— Значит, мне по голове не больно, а себе по попе таки болезненно? — я усмехнулся. Гермиона же пришла в себя. Ну, мне так показалось. Она поникла и развернулась, уткнувшись головой мне в плечо.

— Прости меня. Я не должна была срываться на тебе. Эти тренировки с ОД, на которых никто не хочет немножко подумать, девчонки с их сплетнями и подколками в спальне, Кормак с парой идиотов, домашнее задание и ты еще куда–то пропадаешь по вечерам и стал закрываться мысленно…

— Тихо, — пока я гладил ее по голове и спине, успокаивая, помимо «Оглохни» вокруг нас поставил еще и заклинание для отвода глаз.

— Так ты простишь меня?

— Это ты прости. Я придумаю, что подвинуть, чтобы мы чаще могли быть вместе просто так, а не только в вечной учебе да тренировках. Про защиту разума — я действительно не хотел, чтобы ты до окончания моей работы о ней узнала. Потерпи еще немного, и я сам все расскажу и покажу. А еще я тренируюсь с этой самой защитой, да. Ну нужно это мне для одной довольно желанной вещи. Опять же, если все пойдет по плану, ты скоро сама все узнаешь. А что там с девчонками? Ты же вроде отучилась обращать на все это судачество внимание.

— Да внимание–то я не обращаю, — вздохнула Гермиона, задумавшись и кинув несколько образов, — но слышать–то слышу.

Я просмотрел их и усмехнулся. Лаванда вовсю описывала похождения одной дамы с Когтеврана по чуланам с метлами и как это круто, попутно красуясь бюстом, а также доматываясь до Гермионы как когда–то Рон до меня — про наши отношения. Ну и заканчивалось все троллингом и насмешками, мол год вместе, а не того, значит, не любит. Гермиона в обиде не оставалась и так отшивала Блондинку, что та затыкалась примерно на неделю. Потом отходила, сначала шушукаясь и обсуждая все с остальными, а потом опять делала заход. Я вынырнул из слепка воспоминаний и посмотрел на нее. Кстати, а это что такое?

— Герми, а давно кто–то смерти твоей желает?

— Что?!

— Говорю, давно так себя хреново чувствуешь?

— Ну дней десять…

— Ну неудивительно, — я провел рукой несколько раз над головой Гермионы, снимая проклятье. Кто–то очень серьезно пожелал ей сдохнуть, причем несколько раз и от всей души. Кто–то не самый слабый — будь это слабый человек, Гермиона даже чихать бы не начала. Все же немного, но против таких меток и проклятий влияет внешняя ментальная защита, а у Герми она неплоха. Вот почему обычно спокойная и рассудительная, она так сорвалась и напридумывала невесть что. Десять дней… прошлое занятие ОД? Но кто? Гермиона, поняв, что я с нее снимаю, ойкнула и нервно сглотнула, крепче в меня вцепившись.