— Директор, помните, у меня раньше были сны–видения…

— Да Гарри. Опять началось?

— Дважды повторился один сон, очень слабый и размытый, но суть его была связана с отделом тайн и какими–то стеллажами с шариками.

— О, Гарри, речь идет о пророчестве, которое ты узнал. Я полагаю, что Том не знает его всего, иначе никогда бы не напал на вашу семью. Но это означает что нам нужно получше заняться с тобой окклюменцией. А еще, пожалуй, нам с тобой нужно будет отлучится на пол дня в субботу.

— Хорошо. Доброй ночи профессор.

— Доброй ночи.

Куда Гарри отлучался — неизвестно. Он наотрез отказался говорить об этом, лишь сказав, что сообщит, когда уже можно будет смеяться, и что шутка вышла на загляденье.

Глава 50. Этот день лишь раз в году

Глава 50. Этот день лишь раз в году

От автора: Фанфику год, спасибо всем кто читает. Надеюсь что не разочаровываю вас, пусть иногда и не пишу долго — вон, август был насыщенным на события и совсем не дал писать. Да и никак не удавалось выстроить картину пятого курса и учесть всех последствий уже свершившихся событий, продумать, как они повлияют. Встречайте юбилейную главу.

P. S. Последние глав двадцать не слишком унесло в романтику?))

Я проснулся от легкого вторжения в сон. Капитан растормошил хозяина, сообщив, что время подъема уже наступило. Иногда первой успевала Гермиона, но только иногда — она тоже спала крепко. Как обычно сел, сдвигая теплое одеяло и скидывая ноги с кровати, что бы попасть в тапочки. Наклон головой влево–вправо под аккомпанемент хрустнувших костей, и можно вполне дойти до ванны.

Я поднял взгляд и уставился в собственное отражение: — «Ну и рожа у тебя, Шарапов» — пронеслось в голове. Из зеркала на меня смотрело лицо, довольно серьезно смахивающее на Шона Бина, разве что брови и волосы были немного более густыми, да и ресницы подводили — у меня они были длинными и тоже довольно густыми. Плюс, немного иная форма носа и глаза серо–синие, скорее даже темно–синие. Заметил этот факт недавно, точнее его заметила девушка, стоило разок не побриться. Сегодня, тринадцатого декабря, мне, Мерлину Керененскому, стукнуло шестнадцать, если по местному времени. Реально телу было уже около семнадцати — со всеми перемещениями и временными различиями миров. Рост в метр восемьдесят с кепкой его не выделял лишь по причине того, что за лето подтянулись многие, пусть и не настолько. Выделяла скорее пропорциональность — все были худощавыми и разве что Невилл был плотным, да шкафы со Слизерина — Кребб и Гойл. Я же мог похвастать атлетическим телосложением. Крепкая спина и плечи, мощные трапеции, пара шустрых ног, торс тоже вроде ничего, хех, удары держит. Под эти какие–то странные мысли я пошевелил пальцами руки, и на тыльной стороне ладони под движение каждого пальца проявились прожилки, а дальше по руке перелились мускулы.