— Да. Он.

— И чем я ему приглянулся?

— Тем, как ты распорядился Дарами. К тебе по очереди попадали все, но ты не стал их рабом. Тем, что уничтожил второго, негодного хранителя. Ну и последняя история, тоже… Старые боги на Древних очень, очень злы.

— Постой, а Дамблдор?! Разве он не распоряжался Дарами достойно?

— Гарри, Дамблдор — не хранитель. Это, во-первых. И потом… я не хотела тебе говорить в прошлый раз, чтобы тебя не огорчать, но Дамблдор соблазнился камнем, оттого и пострадал.

— В каком смысле?

— Он вызвал свою сестру.

— Правда? Хорошо, и что же? Я тоже вызвал своих родителей.

— Ты вызвал и отпустил. А он — нет! Не смог. Он всю жизнь страдал от чувства вины, и когда появилась возможность что-то исправить, попытался, думая, что его любовь окажется сильнее запретов. И был проклят!

— Откуда ты это знаешь?

— От Аберфорта. Старший брат хотел поделиться с ним новостью, пытался оправдаться.

— Почему он тебе рассказал?

— Потому что я с ним беседовала, Гарри, потому и рассказал. Или ты думаешь, у него много собеседников?

— Да уж. Хотя он и сам виноват, мог бы и вылазить на люди, хоть изредка.

— Для того, кто всю жизнь ведет нелюдимый образ жизни, это тяжеловато. Но поделиться ему есть чем, поверь.

— Верю. Так и что дальше? В нашей с тобой истории.

— В твоей, Гарри, истории. Я тут так — сбоку припёку.

— Не наговаривай на себя!

— Да я и не на себя. Всё на тот же грёбаный мёртвый вихрь!

— Гермиона, ну как ты выражаешься?!