— Разве ж можно учиться у врага?

— Почему нет? Это самое жёсткое и эффективное обучение вообще.

— Ну да, ну да, — иронично покивала Гермиона. — То, что тебя не убивает — делает тебя сильнее.

— Я бы скорее сказал, что всё, что меня не убивает, потом об этом сильно жалеет.

И ровно на этих словах из-за поворота вывернулись две массивные тёмные фигуры.

— Бу! — довольно банально рявкнула одна из них.

Гермиона сходу метнула недоеденное яблоко в первого и сместилась влево, выхватывая палочку. Яблоко влетела аккурат между глаз какому-то хмырю, заставив его отшатнуться назад и налететь на приятеля.

Харальд в это же время сместился вправо, метнул «инкарцеро», надёжно спеленав неизвестную парочку и для верности приложил их ещё и парализующим.

— Всего лишь слизеринцы… — разочарованно протянул Харальд, когда пришла пора рассмотреть взятых в плен повнимательнее. — Курс четвёртый, что ли… Зараза, никак всех старшаков не выучу.

— А вот Стаффорд ты запомнил довольно неплохо, — саркастически заметила Гермиона, поднимая своё боевое яблоко и с сожалением убирая его в карман мантии, чтобы попозже выкинуть. — С чего бы это, а?

Связанные и парализованные слизеринцы, сидящие поперёк коридора спина к спине, что-то возмущённо замычали.

— Молчать, — холодно бросила Грейнджер. — Нечего в такой час слоняться где попало и пугать тех, кто младше вас.

— О, гляди-ка, пакет с бутербродами. Видать с кухни возвращались. Только почему таким замысловатым маршрутом?

— Бутерброды? Бутерброды — это хорошо, а то я проголодалась что-то…

— Законный трофей, — Харальд подмигнул слизеринцам, поднимая с пола объёмистый бумажный пакет. — И правда нечего слоняться где попало — нынче же полнолуууние…

— Видать, приключений искали, — пожала плечами Грейнджер.

— И нашли, что характерно. Кстати, опять слухи пойдут, что это мы причастны к нападениям.

— И в этот раз даже правдивые, — вздохнула девочка, подмигнула Поттеру и хмуро покосилась на слизеринцев. — Что предлагаешь? Стереть память? Или…

Мычание стало не возмущённым, а испуганным.

— Думаю, парни будут помалкивать и так, — хмыкнул Харальд. — Ведь так, парни?