Третий — вообще шедевр. Сторож в расположенном по соседству психоневрологическом диспансере Толик. В прошлом — клиент этого уважаемого заведения. Отчества — фамилии, ни он сам, ни глав врач уже не помнят. Редкостное дарование, способное видеть весь веер вероятностей. Только от того, что в голове у него живет сразу несколько параллельных реальностей, он периодически запивал до белочки, а потом заработал вполне реальную шизофрению. Его подлечили. Но доступ к прозрениям до конца медикаментозно не лечится. Сам он от своего дара до последнего времени шарахался, поэтому подлечившись, так и остался в диспансере на правах техслужащего.

Гости из соседнего заведения к нам любопытства ради заглядывали регулярно. Самый главный, Наполеон, вроде, врать не буду — не посещал. Все остальные от контактеров с зелеными человечками с Нибиру до жертв происков мирового правительства наведались. Среди них как-то и Толик оказался. И попался на глаза проректору по учебной части Кроналу. Так на отделении пророков появился второй слушатель-землянин.

Что до академической карьеры бывшего директора разведки, это каприз Палпатина. А вот ссылка это почетная, или повелитель верного человечка за сомнительной публикой типа Винду присматривать послал, я не знаю.

Только хатт с ними, со всеми делами. Во всяком случае — до утра. Утром запрягу пророков наших недоделанных, да и всех прочих пахать во имя мира и покоя галактики по полной. А пока…

А пока острый, будоражащий аромат цветущей акации врывается в распахнутое окно. Свет полной луны освещает комнату, играет черными тенями на серебре пола и стен. А я ищу губами губы любимой женщины.

* * *

Утро встретило серыми тучами и не холодным, но монотонным дождиком. Вполне рабочее настроение. И утреннюю пробежку по прохладце делать приятно.

С удовольствием подставляю лицо мелкой водяной взвеси и, не обращая внимание на сырую траву, начинаю кросс по лесной просеке с глубокими следами некоей гусеничной техники, которые местами уже начинают заполняться водой. Из хулиганских побуждений левитирую прямо по поверхности особенно глубокой и длинной лужи. Со стороны смотрится, словно я по воде аки по льду скольжу. Впрочем, для татуинца и то и друге и есть истинное чудо природы.

За поворотом обнаруживаю чудо рукотворное. Неуклюжую машинку, лежащую брюхом на земле и беспомощно разбрызгивающую колесами воду из колеи, до дна которой эти самые колеса очевидно не достают. Рядом трое аборигенов.

— «Проедем, проедем!» Ага, щаз! Говорил вам, долбоёбам, не х… ваш кореец не внедорожник. На ГАЗоне ехать надо было! — еще ворчал старший.