Нечасто можно услышать такие слова от короля, но если такое случалось, Леголас не мог не улыбнуться. Он горячо любил отца, но из-за его холодности часто забывал, что Трандуил также не лишён отцовских чувств и родительского волнения. Хотелось как-то сейчас его утешить, но никто и никогда не был способен обогреть сердце короля, кроме одной единственной женщины, которой, увы, больше не было в этом мире.

      — Прости, отец, — всё, что мог сказать Леголас. — Я обещаю, что впредь буду осторожнее.

      — Твои обещания бессмысленны, пока ты не научишься владеть эмоциями, — отозвался на его слова владыка. Вновь надев одну из своих масок, король повернулся к сыну и о чём-то на долгое время задумался, остановившись взглядом где-то на груди раненого. Леголас терпеливо ждал слов, не видя смысла как-то парировать последнюю фразу эльфийского правителя. — Но я помогу тебе усмирить твоё беспокойство, из-за которого ты ослеп во время битвы.

      — О чём ты?

      — Как только доберёмся до Амон Хэн, мы с тобой вернёмся в Амарайл и проведаем Йорвета, — глаза Леголаса медленно расширились от удивления, что не могло не позабавить владыку, хоть он того показал лишь искорками в глазах.

      — Ты тоже? — ахнул принц. — Но армия…

      — Сомневаюсь, что пока здесь будет Аваллак’х, что-нибудь выйдет из-под контроля, — отмахнулся король. — Да и я не собираюсь там оставаться больше, чем на несколько часов. Как бы я ни относился к Йорвету, он всё равно мне остаётся дорог так же, как и каждый эльф Лихолесья. Я переживаю о его благополучии. Или ты не хочешь проведать его?

      Ах, как же хотелось сейчас вскочить на ноги, броситься в объятия отца и кричать слова благодарности за заботу, за дальновидность, за понимание. Одно останавливало — Леголас ведь уже не ребёнок, но как же хотелось сказать Трандуилу что-то больше, чем это короткое:

      — Спасибо, отец.

      Хотя, владыке и этого было вполне достаточно. Изобразив полуулыбку, эльфийский король слегка склонил голову, принимая его благодарность, и с тем же величием, с каким он разговаривал с сыном, вышел из комнаты, а потом и из дома.

***

      В тот день Джасти и Йорвет ещё некоторое время разговаривали о разном. Медсестра не хотела трогать тему с его ранением и потому просто рассказывала о случившемся за время, пока тот был без сознания. Но силы Старого Лиса быстро покидали его, разговоры утомляли, боль давала о себе знать… Девушка вколола ему пару препаратов, после чего оставила эльфа отдыхать.

      И хоть Амайра рада пробуждению одноглазого, в её глазах где-то глубоко затаилась печаль. Джасти всё поняла, но не знала, что следовало делать-то в таких ситуациях. Извиниться? Поговорить с ней по душам? Было невыносимо жаль влюблённую эльфийку, но, спасибо ей, Амайра была мудрой женщиной и, встретив человечку печальной улыбкой, предложила ей перенести уроки на завтрашний день, а самим подумать над ситуацией с Ривиль. Джасти согласилась.