У стены что-то торопливо говорил в передатчик охранник.

Коулс закрыл глаза, это движение было единственным, еще подвластным ему. Пусть. Лучше умереть, чем снова попасть на эти арены, чтобы убивать для тебя, скотина. Лиэлл, уходи! Пол отчаянно пытался передать ей эту мысль — она должна его услышать, она же сейчас ищет его, значит, должна услышать. Уходи, уходи!

Дверь выгнулась, как будто снаружи ее выдавливали автопогрузчиком. Харах сделал два скользящих шага назад и оказался у Пола за спиной. Четверо охранников заняли позиции у стен, по одному слева и справа от него и по обе стороны от входа. Скрежет и неприятный скрип пластика по пластику. Коулс вовремя открыл глаза, как раз, чтобы увидеть ворвавшееся в полутьму помещения золотистое сияние. В комнате даже будто стало светлее. Быстрый выстрел непривычно темных, будто незнакомых, глаз в его сторону.

— Я не могу уйти, извини, — ровный, чуть смягченный специально для него, стальной чужой голос. Взгляд ушел выше, на Хараха. Голос потерял тепло, мягкость, вообще перестал быть голосом человеческой женщины. — Я пришла.

— Ты шла слишком долго, слишком шумно и убила шестерых моих людей, — Харах стоит точно за ним, прячется.

— Восьмерых, — кивок через плечо на дверь, ледяной взгляд не отрывается от Мусены. — И не заблуждайся, я пришла не для того, чтобы меняться на твоих условиях.

— Обмен и не состоится, — по голосу Хараха нельзя сказать, что он испуган. Он уверен в своих людях. — Ты нарушила условия и, к тому же, опоздала.

— Ты хотел убить меня? — она, кажется, вообще не слушает. — Это была плохая идея. Мы знали, что твои корабли будут ждать мой звездолет на выходе с трассы, — Лиэлл резко умолкла, пристальнее вгляделась в лицо человека за спиной Пола. — Не ищи того, кто сдал тебя, не трать время. Я пришла за своим человеком и уйду отсюда с ним.

Харах рассмеялся. В выгнутую дверь протиснулись еще несколько людей в черном. А Лиэлл так бледна! Она устала, конечно, устала. Она потратила столько энергии сразу…

Черт, а вот и оно. Вокруг становится темнее, а дышать все тяжелее. Неожиданно захотелось выйти отсюда вместе с ней, проснулось дикое желание снова увидеть Землю и ребят. Сколько можно смеяться? Пусть он заткнется!

— Зачем тебе труп? Нет, мы дождемся, когда ты устанешь держать свое защитное поле, но за это время ты увидишь, как он сдохнет. Ты ведь этого боишься больше всего? Я знаю твою тайну, соэллианка. Твои друзья сьерры тоже знают, поэтому вы и умрете оба. Я рад, что смог сделать тебе приятно.

— Ты многое знаешь обо мне, Харах, — голос не дрогнул. — Но ты не знаешь, что я сама умею убивать, — глаза ее неожиданно начали светлеть, стремительно убывала чернота, радужку медленно заливал ровный серебряный свет.