Он фыркнул.

— Они и так там, тактично выражаясь, бывают. Меньше ходить придется. Поменяешь клиентуру слегка — я тебя уверяю, разницы не так много.

— Побоятся… Зачем я тебе, Рик? Я ведь даже старше тебя.

— Ах. Два года. Какая огромная разница. Кокетничаешь? — он ее тоже неплохо знал.

— Для женщины тридцать — почти старость. И я толстая.

— Меня — он прижал ее к себе, не упустив возможности еще раз погладить. — Все устраивает. Не поедешь?

Она помотала головой.

— Спросить стоило… О! Заточу тебя в замке, буду приходить к пленнице. И мучить.

— Ты мучаешь своих пленниц сам?! Бедный, наверное устаешь… Как именно?

Пришлось показать.

— Ой, слушай, у меня же яблоки есть!

Она убежала в кухню, не позаботившись прикрыться.

— Вот. Она пришла с глубокой тарелкой, на которой было семь яблок, запеченных с медом. Его любимое простонародное лакомство… — он замешкался, и, конечно, она это заметила.

— Ах, Ваше Величество, я, конечно, попробую первой! — и откусила кусок. Мед с соком побежал по щеке, шее, груди. Блеснула в свете свечи неверная серебряная ниточка из глаза. Он выбрал яблоко поменьше, и, не дожидаясь пока она прожуёт, откусил.

— Будем надеяться. — он посмотрел ей прямо в глаза, и подошел поближе. — Что если нас и отравили, то умрем мы вдвоем.

Она вздрогнула. Он положил остаток в тарелку, отобрал яблоко у нее, поцеловал в глаза, а потом стал слизывать с нее мед.

Вышел он под утро, заложил руку за спину и пошел к дворцу. В середине переулка, перед выходом на площадь, он, не оборачиваясь, сказал:

— Ваше Сиятельство, граф Латор, доброй ночи.