– Полетишь, да? Круто!

       – Так быстрее. – Я повязала рукава ветровки вокруг талии, сунув в огромный карман сложенную рубашку.

       – Тогда – пока. Надеюсь, ещё увидимся.

       – Конечно, увидимся. Мы же соседи.

       И я обратилась прямо у него на глазах. Теперь я этого уже не стеснялась.

       – Ух, ты! – только и смог восхищённо произнести Джейк. – А ты говорила «чудовище». Да ты прямо  красавицей стала. То есть, я не хотел сказать, что ты до этого была некрасивая, нет.  Ты и раньше тоже красивая была, но сейчас!.. – он неопределенно помахал руками в воздухе, видимо, пытаясь изобразить, насколько я преобразилась.

       – Спасибо, – улыбнулась я. – Ладно, я полетела.

       Джейк вдруг посерьёзнел.

       – Удачи тебе, Энжи. Всем вам.

       – Спасибо, – повторила я, на этот раз уже без улыбки. А потом поднялась в воздух, и полетела, ловко маневрируя между деревьями и слыша восхищённый свист Джейка. Я спешила назад, ведь меня ждал Эдвард.

       Подлетев прямо к месту, где остановилась машина, я обратилась и вышла из леса уже «человеком». Как я и предполагала, Эдвард всё это время так и простоял у машины, дожидаясь моего возвращения. Как только я показалась на дороге, он подлетел ко мне, подхватил на руки и впился в мои губы жарким поцелуем. Конечно, губы его, как и всегда, были немного прохладнее моих, но их прикосновение уже привычно разожгло во мне настоящий огонь. Я обхватила шею Эдварда руками, стараясь прижаться покрепче, при этом, наверное, перепачкала его рубашку своими пыльными кроссовками, которые так и держала в руке.

       Я готова была простоять так хоть до вечера, но Эдвард прервал наш поцелуй, не говоря ни слова, пронёс меня оставшиеся три метра до Вольво и усадил на пассажирское сидение боком, так что мои ноги остались снаружи. После этого достал откуда-то сзади бутылку с водой, смочил носовой платок и, присев передо мной на корточки, тщательно вытер мои перепачканные ступни. Потом, всё так же молча, надел на них носки и кроссовки, шнурки которых аккуратно и неторопливо завязал красивым двойным бантиком. И хотя сама я вполне могла бы проделать то же самое, причём намного быстрее, я спокойно сидела, позволяя Эдварду о себе заботиться. Я прекрасно понимала, что это нужно ему, что вот так, нянчась со мной, он чувствует, что я здесь, рядом, целая и невредимая.

       Недавно Эдвард признался мне, что после прошлой нашей разлуки, которая последовала за битвой с новорожденными, в нём постоянно живёт страх потерять меня. И для него безумно трудно выпускать меня из поля зрения. Обычно ему и не приходилось этого делать – мы были вместе постоянно, всегда и всюду, даже в школе, когда мы сидели в разных классах, он мог видеть меня глазами других учеников. А здесь я исчезла, причём туда, куда он не мог отправиться вслед за мной. Я не знаю, что он испытал за моё отсутствие, не такое уж и долгое, но вряд ли это было что-то приятное. Поэтому, пока Эдвард возился с моими ногами, я спокойно сидела, прихлёбывая воду из бутылки, которую забрала у него – бутерброды-то я сжевала всухомятку, а попросить воды у Джейка не догадалась, мысли были заняты другим. И только теперь я поняла, как сильно хочу пить. Хорошо, что у Эдварда оказалась эта бутылка, иначе мне точно пришлось бы искать ближайший ручей.