— На какую тему были назначены переговоры между вами и Анбу Конохи? — продолжил допытываться я.

— О ненападении. Коноха предложила откуп. Боится атаки с востока.

— И пригласила переговорщиков к себе, а не отправила их сама?

— Да. Наверно. Не знаю. Был приказ — мы отправились на задание.

Н-да, не велика сошка мне попалась. Хотя на что я надеялся? На дело отправили простых исполнителей, странно, что он вообще хоть что-то знает. Но вот найти через него кого-то более информированного можно.

Далее пришлось потратить несколько минут на выяснение того, как диверсанты собирались уйти из деревни. Где у них была точка сбора, знаки, пароли… Сложновато выходит. Как бы не пришлось прихватить с собой один из трупов, если хочу выйти на остальную группу. Не то чтобы это мне было важно, но просто любопытно.

— Где семья Казамацури? — влез в допрос злой детский голосок, донесшийся из-за моей спины.

— Не знаю, — был дан закономерный ответ.

— Где люди, которые были в доме джинчурики Девятихвостого? — уточнил я вопрос Кушины.

— Ликвидированы, — в общем-то, этот ответ не менее закономерен, чем предыдущий.

— Шиноби Анбу Конохи, которые присматривали за джинчурики, тоже устранены? — уточнил я.

— Да, он устранен.

— Он был только один?

— Да.

Война войной, а халатность никто не отменял. В самом деле, на барьер надеются все, что ли?

Кстати, война же… Я там сейчас вместо себя клона с половиной чакры оставил на передовой. А это нехорошо.

— Кушина… — окликнул я было Узумаки, но когда повернулся к ней, заготовленные слова застряли в горле.

Дети шиноби должны быть сильными и готовыми ко всему. Их учат этому в академии, в семье. Они всегда знают, что смерть где-то рядом, и бояться ее совсем не так, как обычные люди. Но даже их можно пронять.

— Кушина, — снова позвал я девочку, медленно подошел к ней, опустился на колени и обнял, — успокойся.

Вот гадство. Вот девчонок я в этой жизни только и не успокаивал. Немного отстранившись от Узумаки, аккуратно стер с ее лица слезы.