- Не знаю, как раньше хозяева с тобой обращались, но ты не знаешь элементарных правил поведения. Я уже несколько раз говорил тебе – послушание главное. Но до тебя не доходит. Чего ты хочешь, Даниэль? Я так понимаю, что я не очень убедителен? Я могу быть убедительным, очень убедительным. Протяни руки, - я подчинился, и он быстро перемотал запястья верёвкой, оставив по два узелка на запястьях. - Подними руки вверх.

Сначала я поднял голову и увидел крюк на потолке. Подготовился. Мне не нравилось происходящее. Руслан ловко перекинул верёвку через крюк и закрепил её так, что я стоял на носочках. Правда, я мог опуститься полностью на ногу, но тогда натяжение в руках было велико. Решив добавить мне ещё мучений, он перетянул мою ступню верёвкой, так что по одному узелку приходилось под большими пальцами, а по два рядом с пятками. Каждый раз, когда я пытался встать ровно, то узелки врезались в ногу и приносили совсем не удовольствие. Они казались острыми камешками. При том с каждой минутой становилось только хуже. Стоило мне пошевелить руками или ногами, узелки впивались глубоко в кожу. Не самое лучшее начало.

- Я закрою тебе глаза, но твой рот будет открыт, так что ты в любой момент сможешь произнести стоп-слово.

Его голос был ужасающе холодным. Повязка опустилась на мои глаза и скрыла от меня комнату, оставив наедине с собой и своими страхами.

- В старину, - донёсся до меня голос Руслана откуда-то сбоку, - непослушных детей стегали розгами. Розги я не нашёл, зато у меня есть стек.

Господи, что это?!

Внезапно я почувствовал его руки на молнии своих джинс. Он потянул бегунок вниз, расстегнул их и стащил вниз. На мгновение я забыл, как дышать. Его руки не останавливались, словно предупреждая меня, один палец подлез под резинку трусов, замер там. Есть возможность сказать стоп-слово, Даниэль. И я промолчал. Руслан стянул с меня нижнее бельё, добавив его к джинсам, повисшим на ногах. Хорошо, что я не мог ничего видеть, его взгляд бы меня абсолютно смутил. И хорошо, что в комнате темно, надеюсь, мой малиновый румянец останется незамеченным.

- Я наказываю тебя, Даниэль, потому что ты опоздал в школу четыре раза. Это недопустимо.

До моих ушей долетел свист, и что-то хлёсткое укусило меня за задницу. Даже ожидая подобного, я не мог не дёрнуться. В принципе, боль от стека была терпимая. А вот боль от узелков-камешков превышала её в несколько раз. Когда я, потеряв на секунду равновесие, наступил на всю ногу, узелки впились с такой силой, что показались острыми стёклами.

- Два.