– А год назад, – продолжил Сергеев, – этот самый Джеймс Белл объявился на Кавказе. Только в этот раз он назывался Якуб-беем. И бывший шкипер первым делом стал подстрекать горцев к нападению на Навагинский форт – в нашем времени там расположен курорт, называемый Сочи. Этот британский шпион набрался наглости и даже пообещал за голову генерала Николая Николаевича Раевского – сына героя Бородина – миллион рублей. Вы помните, чем все закончилось?
Николай мрачно кивнул.
– Конечно, помню. Майор Посыпкин докладывал мне о случившемся.
Император отошел к своему секретеру, достал из него папку и вынул оттуда копию донесения. Посмотрев на присутствующих, он начал читать:
«В четыре с половиной часа пополуночи горцы в больших силах, пользуясь бурей, темнотой ночи и бугристой пересеченной местностью, подкрались с трех сторон к глассису укрепления, имея с собой более тридцать лестниц и длинные крючья или багры. Двое часовых, заметя их на глассисе, сделали выстрелы; по этому сигналу черкесы с криком и пальбой бросились на стены, влезая на них по лестницам и хватаясь за туры крючьями. Гарнизон успел стать под ружье и кинуться к валу, прежде чем укрепление было занято; но не зная настоящего пункта атаки, люди разделились, вероятно, по всем фасам, и потому не могли удержать штурмующих. Между тем воинский начальник с резервом, собранным близ бастиона, прилегающего к Сочинскому фронту, где находится самый слабый пункт укрепления, а поручик Яковлев с другой командою, бросились навстречу неприятелю, ворвавшемуся уже в укрепление со стороны ворот. Оба этих храбрых офицера были изрублены на месте, но люди от этого не остановились и близ гауптвахты встретили столь дружно в штыки главную толпу черкесов, что мгновенно ее опрокинули за вал, положив несколько их человек на месте. Прочие офицеры с людьми удерживали неприятеля на Константиновском фронте и сражались с прорвавшимися внутри укрепления, причём все больные люди, числом до восьмидесяти человек, призываемые штаблекарем Тяжеловым и провиантским чиновником Татариновым, взялись также за ружье и много способствовали удержанию на этом пункте неприятеля – который по прибытии главного резерва был и здесь опрокинут за крепостные стены. Укрепление было совершенно очищено от неприятеля уже на рассвете».
«В четыре с половиной часа пополуночи горцы в больших силах, пользуясь бурей, темнотой ночи и бугристой пересеченной местностью, подкрались с трех сторон к глассису укрепления, имея с собой более тридцать лестниц и длинные крючья или багры. Двое часовых, заметя их на глассисе, сделали выстрелы; по этому сигналу черкесы с криком и пальбой бросились на стены, влезая на них по лестницам и хватаясь за туры крючьями. Гарнизон успел стать под ружье и кинуться к валу, прежде чем укрепление было занято; но не зная настоящего пункта атаки, люди разделились, вероятно, по всем фасам, и потому не могли удержать штурмующих. Между тем воинский начальник с резервом, собранным близ бастиона, прилегающего к Сочинскому фронту, где находится самый слабый пункт укрепления, а поручик Яковлев с другой командою, бросились навстречу неприятелю, ворвавшемуся уже в укрепление со стороны ворот. Оба этих храбрых офицера были изрублены на месте, но люди от этого не остановились и близ гауптвахты встретили столь дружно в штыки главную толпу черкесов, что мгновенно ее опрокинули за вал, положив несколько их человек на месте. Прочие офицеры с людьми удерживали неприятеля на Константиновском фронте и сражались с прорвавшимися внутри укрепления, причём все больные люди, числом до восьмидесяти человек, призываемые штаблекарем Тяжеловым и провиантским чиновником Татариновым, взялись также за ружье и много способствовали удержанию на этом пункте неприятеля – который по прибытии главного резерва был и здесь опрокинут за крепостные стены. Укрепление было совершенно очищено от неприятеля уже на рассвете».