Джанет открыла глаза.

— Не… надо, — хрипло сказала она. — Утром… приедет доктор Мартинс. Побудь… со мной.

Варламов сбросил на пол мокрое одеяло и накинул на Джанет сухое. Сел рядом, взяв ее горячую ладонь в свою. От ужаса его чуть не трясло: казалось, Джанет пожирает невидимое пламя.

— Что с тобой? — с трудом выговорил он.

— Доктор Мартинс… скажет. Я звонила ему и… все описала. Как… Кэти?

— Все в порядке. Кажется, она и рогна понравились друг другу.

— Это хорошо… Присмотри за Ивэном… Или попроси Инес… У него трудный возраст.

Варламов оцепенел, Джанет словно прощалась с ним.

— Я люблю тебя, — с отчаянием сказал он.

— И я тебя люблю… Она сказала, что продлит мое время, но… — Хрипение вырвалось из груди Джанет, и она не могла больше говорить, борясь за каждый глоток воздуха.

Потрясенный Варламов видел, как по ее лицу и рукам стремительно разливается какая-то мертвенная серость. Даже глаза, несколько секунд назад еще зеленые, будто подернулись пеплом, но под ним еще тлел тусклый огонь.

— Я вспомнила! — вдруг выкрикнула Джанет. — Она сказала… что цветы Сада могут воскресить даже мертвых!

Ее пальцы напряглись, в последнем усилии стискивая руку Варламова, и вдруг ослабели. Глаза померкли. Варламов оцепенел от горя — его жена умерла.

Он так и сидел, стискивая ее холодеющую руку, а полусвет в окне сменился на холодный свет утра.

В дверь постучали, и просунулась голова Кэти.

— Папа, доктор Мартинс приехал, — шепотом сказала она. А потом закричала: — Что с мамой?!

— Мама умерла, — чужим голосом сказал Варламов. — Позови Ивэна…

Доктор Мартинс быстро выпроводил плачущих Кэти и Ивэна. Надел маску и перчатки, потрогал тело Джанет. Потом отошел и приподнял маску.

— Милосердная смерть, — сказал он Варламову. — Бывает куда страшнее.