– Какой сегодня день? – спросила я, вспоминая, были ли у меня до этого приступы лунатизма.

– День выборов, – мрачно сказал Годвин. – Голосование начнется через два часа.

Спящая красавица по сравнению со мной страдала бессонницей.

– Через два часа мы должны быть там, где проходили дебаты! – отозвался Годвин. – Кушать хочешь?

– Хочу! – радостно ответила я, потирая руки.

– Остались черствые пирожки с лягушачьей икрой и полбанки маринованных поганок! – ответил чародей, показывая на стол.

– Ой! Я и забыла, что я на диете! – спохватилась я, понимая, что ни то ни другое в меня не полезет.

– Странно, а когда у тебя был приступ лунатизма, ты с криком: «Мм! Грибочки!» – съела одну банку, закусывая пирожком, – заметил Годвин, улыбаясь и причмокивая, словно повар, расхваливающий свое блюдо.

– Вот зачем ты мне это сказал только что? – возмутилась я, чувствуя, как желудок начинает вяло оправдываться, мол, на безрыбье и уха из рыбы фугу пойдет, как дети в школу. Не говоря уже о маринованных поганках…

Через два часа мы уже были в амфитеатре. Я стояла за трибуной, заметно нервничая. Годвин решил не бросать меня в столь ответственный момент, поэтому держал за руку. Наш третий номер спрятался за наши спины в надежде, что Вадим его не узнает. Бабушкин внучок тоже нервничал, но, судя по запаху перегара, он боролся с нервами, поливая спиртосодержащим бальзамом израненную душу. Спиртосодержащий бальзам он отхлебывал из фляги, довольно крякая и занюхивая рукавом. Счет 0:0 через пару минут после начала голосования превратился в счет 90:0 в пользу Вадима, который стоял и довольно смотрел на результаты своей предвыборной гонки. Внутри меня что-то оборвалось, ноги подкосились, я почувствовала головокружение отнюдь не от успеха, когда на табло со стороны Вадима появилась четырехзначная сумма, а мой результат все еще оставался двузначным.

– Сима, – прошептал мне на ухо Годвин, обнимая меня, – все будет хорошо. Что бы ни случилось, я тебя здесь не оставлю… Если все пойдет не так, как мы задумали, то я попробую открыть проход в наш мир, и мы с тобой вернемся. Слышишь?.. Мы вернемся вместе… Потом попробуем еще что-нибудь придумать… А если придут по твою душу, то они сто раз пожалеют, что решили связаться с нами… Так что не падай духом.

«Не падайте духом, поручик Голицын! Корнет Оболенский, налейте вина! – пропела совесть, прислушиваясь к плеску содержимого фляги. – Короче, я тут в отпуск собиралась. Так что давай, пока! Удачи!»

Годвин был прав. Где-то в середине голосования счет стал постепенно выравниваться, что меня сильно обнадежило.