Элементарным сложением гласных с несогласными прихожу к вполне себе прорывным умозаключениям. Головная боль, вертолеты и сушняк — признак не хилого такого опохмела. А это значит…

— Да неее… Не-не-не! Не надо! — Жалобно скуля и судорожно накрываясь одеялом с головой, уже постепенно осознаю все величие и великолепие того писца, что мог приключится со мной на фоне «неконтролируемого веселья» в сочетании с новообретенным талантом.

Кровать, трижды проклятущая и несговорчивая, отказала мне в возможности провалиться сквозь землю, а в явно паникующем сознании начали зарождаться новые мысли. Во-первых — если организм в состоянии стояния, значит наступило утро. Во-вторых, поскольку никто не пытается отлежать мне руку и помещение выглядит не знакомым — значит я не у старой знакомой… Как её? Ах да, Левра, владелица загородных купален…

Паническая атака закончилась столь же стремительно, как и началась, будучи прерванной панической контратакой и попыткой вспомнить с чего все началось. Вот только вчерашний вечер, не смотря на скрип извилин, полностью вылетел из головы. Впрочем… А вечер ли? И в какой момент я успел броситься в объятья зеленого змея, если сам себе дал слово так больше не делать во имя всех высших сущностей? Ответ затерялся в глубинах сознания, аки один древний волшебник в сером, решивший проверить на сколько глубока кроличья нора…

Если прямой подход не годится — надо идти другим путем, ибо так завещал дедушка Ленин, а он фигни не посоветует. Хмыкнув под нос, ухватываюсь за лапку этой мысли и изображая гусеницу бочком-бочком подползаю к краю кровати, подле которого расположилась тумба с примеченным ранее кувшином.

— Поехали, Юра! — С тихим приободряющим возгласом, ощущая себя реально поехавшим, рывком сажусь на пятую точку и тут же хватаюсь за тумбу руками, дабы открытая Ньютоном гравитация не призвала меня путешествовать по столь загадочным и неизведанным просторам разноцветных полов.

Дрожащей правой рукой мне удается схватится за ручку кувшина, создавая при этом вибрацию тумбочке напряженной рукой левой. Содержимое сосуда, судя по отсутствующему запаху, являлось самой обычной водой. Или отравой. Но если честно — результат употребления у них был бы вполне равноценный, ибо в первом случае мне просто элементарно станет легче, тогда как во втором я тоже сильно мучиться не буду. С чашкой же я решил даже не заморачиваться, поднеся к губам кувшин целиком.

— Аыыгх! Хорошо! — Голос наконец вернулся в норму и перестал напоминать хрипы и скулеж побитой дворняги.