У двери Андрей обернулся.

— Спасибо, майор.

— Исчезни уже. И пацанам моим не попадайся, покалечат.

Майор дождался, пока психот выйдет, и устало потер глаза. Будто в надежде получить молчаливое одобрение, искоса посмотрел на фотографию в рамке на краю стола. На ней весело улыбалась женщина с тонким профилем и яркими зелеными глазами. Андрей, наверное, не смог бы её вспомнить. Она сгорела от первых версий блокатора два года назад.

«Пацаны» майора были заняты — с брезгливыми выражениями на лицах выпроваживали из обшарпанного зала ожидания бомжа. Андрей проскользнул за их спинами и вышел на привокзальную площадь.

Город, родной и знакомый с детства, остался прежним. И в тоже время разительно изменился. Вместо чебуречной, где в чадном жару седой дядька Вагиз жарил вкуснейшие пирожки на свете, теперь стоял магазин телефонов. Темные экранчики, как глаза насекомых, холодно пялились из витрины. Словно здоровенная муха, проглотившая кусочек прошлой жизни. Там где раньше был сквер, с десятком чахлых березок и тремя скамейками, теперь высилось уродливое офисное здание, отражающее стеклами грязный тротуар. И тут же, рядом, непоколебимым столпом, удерживающим само мироздание, стояла древняя афишная тумба. Как и годы назад залепленная яркой рекламой.

Смешение знакомого до боли и совершенно нового, чужого, вызывало приступ головокружения и тошноты. А память-шутница издевалась, подсовывая уже несуществующее, обманывая мороком ложного узнавания, от чего становилось обидно и тоскливо. Как будто вернулся после долгой отлучки, а родительский дом продан, и в нем орудуют чужие люди.

Андрею мучительно захотелось напиться. Вдрызг. До пьяных слез и невнятного мычания. Сорвать контроллер, растоптать ненавистные ампулы, вымыть заразу блокатора из крови. Гигантскими крыльями развернуться в спектре эфира. И черным ветром выплескивать накопившуюся озверевшую пси-массу. Чтобы они поняли, каково это — держать в себе на привязи ураган.

Пальцы автоматически сложились в щепоть и больно ущипнули за бедро. Привычка, которую вбил в него Иван в первые месяцы в ЛИМБе. Сразу стало легче. Андрей мысленно обругал себя за срыв: какой смысл сгореть так глупо? Можно было красиво уйти гораздо раньше, например, при задержании. Или во время страшного «черного бунта». А теперь поздно и бессмысленно. Надо жить дальше, а не изводить себя сожалениями.

Город вспомнил потерянного пасынка и перестал морочить, водя по кругу. Теперь, даже не подглядывая в бумажку, выданную майором, Андрей знал, куда идти. Серое здание, где разместился Комитет Ментальной Чистоты, прозванный в народе ЧиКа, нашлось без подсказки. Здесь, в прошлой жизни, был ЗАГС, где он сначала расписался, а позже развелся со Светой.