Захаров вспомнил, как полгода сидел в подвале «хитрого НИИ» и кропотливо выстраивал свою «логическую установку». Пальцы в пятнах растворителя и ожогах от паяльника ныли весь вечер… а с утра младший научный сотрудник Захаров снова бежал в подвал и в сотый раз перепаивал систему тензорных датчиков по схеме, пришедшей ему в голову ночью.

— А вы кем были? — спросила Леночка, ласково погладив Стрижова по волосатой груди и запустив прохладную ладошку под воротник его рубашки.

— О-о-о, моя прелесть, я — корабел! Потомственный! — самодовольно прогудел Стрижов. — Берёшь лист ватмана и чертишь на нём, понимаешь ли, обводы океанского лайнера. Я на Урал в конце восьмидесятых из Северодвинска приехал…

— Я бы сейчас не отказалась от круиза на лайнере! — захлебнулась от восторга Надюшка. — Захаров, тебе налить коньячку?

— Конечно, — ответил Захаров, перебирая диски. — Вот, нашёл! Сейчас поставлю нам музычку… на компьютере!

— А теперь вы все — менеджеры по перепродажам перепроданного, — сухо сказала Аллочка, с неприязнью наблюдая за разомлевшей Леночкой.

— И это правильно! — прогудел Стрижов, целуя Леночку в плечико. — Там купил, здесь продал… и все вокруг благоденствуют! И никаких, понимаешь, селекторных совещаний, металлургических цехов и прочей грубой действительности! Хотя наш Захаров, между прочим, принимал активное участие в самодеятельном театре нашего родного НИИ!

— А мне, вот, сон такой приснился, — перебил его Захаров, плюхаясь на диван и обнимая Надюшку за талию, — что просто всё отдай — и то мало!

И он принялся рассказывать о своём сне, чувствуя приятное опьянение и полёт духа…

* * *

— …и крестьяне какают в речку! — заявил Стрижов, смешивая мартини с коньяком и щедро вливая в эту смесь апельсиновый сок. — Ты не представляешь себе, Захаров, каким экологически чистым было дерьмо в 19-м веке. Я не удивлюсь, если оно вообще не пахло. И в сортирах не ставили на полочку освежитель воздуха… Что? Нет, ты не перебивай меня! Это сейчас мы жрём и пьём… правильно, Леночка, химию! От наших фекалий в речке скоро можно будет плёнку проявлять! Дерьмо перестало быть удобрением. И это — эпохальное событие, которое ещё повлияет на будущее человечества, помяните мои слова! — он многозначительно поднял палец.

Леночка икнула и, хихикнув, шумно хлебнула сок. Захаров поник головой. За сон было обидно. Только-только жить начали! Ни тебе талонов, ни институтской столовки, ни «дай три рубля до получки»… хорошо!

И лошадка была такой… белой-белой…

— Я бы с тобой вместе на конике покаталась, — шептала ему в ухо Надюшка, прижимаясь к плечу упругой грудью.