— Да, Швеллер, — автоматически кивнул Олег, прекрасно понимая, что авиатор не видит жеста. — Зовут его так.

— Швеллер! — хохотнул пилот. — Его маму, случайно, не Арматура звали?

— Ничтожный шуш! — взревел скаг. — Еще одно слово про мою мать, и я, клянусь Тилисом, Единым В Трех Ликах…

— Ты — что? — невинно осведомился Швецов, щелкнув клапаном кобуры. — Я думаю, без зубов твоя цена сильно не уменьшится…

Краснокожий, злобно стрельнув глазами, предпочел прикусить язык. У наемника не было никаких сомнений, что инопланетянин, хотя и молчит, но думает всякую херню. К сожалению, чтобы думать, зубы не особо нужны.

Зато пилот впервые за всю дорогу удосужился обернуться, наградив рогатого насмешливым взглядом, полным превосходства.

Гидроплан БеС-66М — во многом хорошая машина. В прошлом — пассажирский БеС-66, из которого выкинули все лишнее — кресла, обшивку и теплоизоляцию салона, превратив его в грузовой самолет. Четыре поршневых радиальных 3000-сильных двигателя позволяли держать хорошую крейсерскую скорость. Помимо прочего эти авиалайнеры славились своей надежностью — ведь проектировались изначально именно как пассажирские суда, и могли оставаться в воздухе, даже потеряв половину двигателей. Как шутили сами летчики, пара моторов у гидроплана вообще запасная.

Однако существенным их недостатком являлось то, что во всем самолете экипаж мог комфортно чувствовать себя в относительно небольшой кабине пилотов. В грузовом отсеке на такой высоте, мало того, что было чертовски холодно, так еще и стоял невообразимый гул. А все из-за тех же самых хваленых четырех двигателей. В пассажирском варианте эти минусы нивелировались слоями тепло— и звукоизоляции, которая для груза не имела принципиального значения.

По этой причине и летчик, и оба пассажира, находились в кабине пилотов, в которой, за ненадобностью на грузовом судне, да и в целях экономии, убрали второго пилота, взвалив всю ответственность за перевозки на единственного воздушного волка.

Олег с огромным удовольствием переселил бы своего подопечного в грузовой отсек, ведь здесь, на высоте 6000 метров, скагу некуда деваться. Впрочем, как уже было отмечено, премия полагалась только за всего инопланетянина, целиком, от пяток и до кончиков рогов. Причем, по условиям ордера — за живого. Так что приходилось мириться с таким соседством. Да и, чего греха скрывать, созерцать воочию четверть тысячи алтынов — несравненно приятнее, чем осознавать, что денежки там — за переборкой. Пусть и рядом, но за переборкой. И пусть пока не в виде звонкой монеты, а мешка мяса и костей, начинки для гроба, но они есть. А бабло — это штука такая, которая всегда лучше, когда оно есть, чем когда его нету.