— Вот и прекрасно! Я нисколько не сомневался, что мое предложение тебя заинтересует, но, прости, я вынужден соблюсти формальности, связанные с передачей находки.

— Конечно, Джузеппе, я все понимаю, да и вообще — это стандартная процедура. Давай свои бумаги, я подпишу все, что требуется.

— Вот, Андреа, — доставая из папки сопроводительные документы, полковник указал на места, где нужно поставить подписи, — подпиши вот здесь, здесь и здесь.

Профессор быстро поставил подписи в указанных местах акта передачи на ответственное хранение и подписки о неразглашении.

— Отлично! — Воскликнул полковник, убирая бумаги в сейф. — Во избежании неприятностей, артефакт доставят в твой музей на бронемобиле с вооруженной охраной.

— Спасибо тебе, Джузеппе, что вспомнил обо мне и не передал находку в другие руки.

— А как же иначе! Мы с тобой знакомы всю жизнь, и я абсолютно доверяю тебе, Андреа. Надеюсь, что я буду в числе первых, кому ты поведаешь о содержимом.

— Можешь не сомневаться, обещаю, ты будешь первым, ну, за исключением, возможно, некоторых моих сотрудников. А теперь, позволь откланяться. Мне не терпится взглянуть, что же там внутри. Я был рад этой нашей встрече.

— Я тоже очень рад. Жаль, что из-за текучки редко встречаемся. А знаешь, приезжайте с Арнеллой к нам в этот уикэнд. Посидим, как в былые времена. Джинна будет очень рада.

— Спасибо, будем непременно.

Едва карабинеры покинули кабинет, профессор Анторинни закрыл дверь на ключ и, вернувшись к столу, бережно взял в руки заветный тубус. Он осмотрел его со всех сторон, потрогал ремешки с бронзовыми застежками.

— Надо же, — подумал профессор, — прекрасно сохранился. Даже кожа не затвердела, и бронза не потускнела. Будто только вчера его хозяин держал в руках.

Профессор аккуратно потянул за ремешок и открыл застежку, затем так же бережно взялся за крышку и, потянув ее вверх, открыл футляр. Как он и предполагал, внутри оказались туго скрученные в свиток несколько листов пергамента. Андреа перевернул тубус и извлёк из него документы. Прежде чем развернуть свиток он проверил пергамент на эластичность во избежание поломки. Как и футляр, листы оказались в хорошем состоянии. Убедившись, что с пергаментом можно работать, профессор развернул свиток. Перед ним открылся мелко исписанный неровными строчками первый лист. К сожалению язык на котором был выполнен текст оказался совершенно не знакомым.

— Жаль, очень жаль — в сердцах пробормотал профессор. Придётся привлекать кого-либо из лингвистов. Андреа поднял телефонную трубку и набрал номер. Ему ответил женский голос.