— Взгляните на меня и осознайте серость вашей жизни! — кричал он, разгоряченный резней.

Он давно сбросил свой шлем, чтобы полнее воспринимать хаос побоища, рев пламени, визг цепных мечей, перемалывающих плоть, взрывы и яркие траектории летящих снарядов.

В этой самой прекрасной из битв он жалел лишь о том, что рядом нет Фулгрима, но у Воителя в отношении примарха Детей Императора имелись свои планы. По восторженному лицу Юлия мелькнула тень озабоченности, и он с разворота нанес превосходный удар, обезглавивший воина Железных Рук в темных доспехах. Хорус и его планы! Есть ли в них место для наслаждения плодами победы? Силы и страсти, пробужденные «Маравильей», должны использоваться. Отрицать их — значит отрицать собственную натуру.

Юлий подхватил шлем с головой только что убитого им воина, вытряхнул останки и на мгновение замер, наслаждаясь запахом крови и плоти, обожженной лезвием энергетического меча.

— Когда-то мы были братьями, — с насмешливой торжественностью произнес он. — А теперь ты мертв!

Наклонившись, он поцеловал холодеющие губы мертвого воина, а потом со смехом подбросил голову вверх, где ее разнесли в клочья болтерные снаряды неутихающей перестрелки. Сзади донеслись раскаты буйного хохота и низкий рокот взрыва, и Юлий бросился на землю, пропуская над головой убийственную звуковую волну. Музыка загремела с сокрушительной силой, раздирая плоть, но Юлий только рассмеялся от удовольствия.

Он вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы заметить группу тяжело ступавших терминаторов в блестящих доспехах, и хищно усмехнулся, увидев во главе отряда Габриэля Сантара со значком Первого капитана, светившим, словно маяк в ночи.

Акустический удар вырвал порядочный кусок почвы, и, словно извергающийся вулкан, в воздух взметнулся фонтан черного песка. Юлий, оглянувшись, увидел задрапированную в человечью кожу фигуру Мария и взревел от радости, видя друга живым и сражающимся.

Марий Вайросеан усилил свои доспехи зазубренными шипами, на которые для красоты повесил кожу погибших в «Ла Фениче». Воздействие «Маравильи» отразилось на нем не меньше, чем на Юлии. Его чудовищно увеличившиеся челюсти теперь были постоянно открыты и голосовые связки испускали протяжные вопли. Там, где раньше были уши, образовались похожие на жаберные щели, а ороговевшие веки не позволяли закрыть глаза.

Марий больше не расставался с музыкальным инструментом из оркестра Бекьи Кински, только добавил к нему дополнительные клапаны и рукоятки и теперь использовал в качестве акустического оружия. Он и его друзья извергли последовательность диссонирующих рулад, и десяток наступавших морлоков тотчас забились в конвульсиях, а Юлий, одобрительно крикнув, бросился навстречу Габриэлю Сантару, нацелив свой меч ему в шею.