— Не смотри туда, — предостерег ее Зуше. — Не отводи от меня взгляд!

Далия кивнула. Она словно оцепенела от вида искаженных углов и безусловной неправильности стен пещеры и от того, что они скрывали. Как же она не заметила всего этого раньше? Или ее чувствам потребовалось время, чтобы обработать полученную информацию?

Даже осознав извращенную природу своих ощущений, Далия все еще испытывала головокружение и растерянность и потому последовала совету Зуше и сосредоточила внимание на его хорошо знакомом лице.

Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вдохов и после этого смогла подняться на ноги и повернуться к адепту Симеону, все так же стоящему рядом с деревянной кафедрой. Темная фигура адепта и его массивный сервитор стали островком непоколебимой реальности в хаосе ее зрительного восприятия, и чем сильнее она концентрировала внимание на Симеоне, тем успешнее ее мозг справлялся с анархией углов и извращенной геометрией.

За тонкой гранью реальности, установленной ее разумом, Далия еще чувствовала бурлящую мощь безумия, но постаралась прогнать это ощущение в дальний уголок сознания.

Какстон, свернувшись в клубок, лежал на полу, и в уголках его рта показалась пена. Ро-Мю 31, стараясь справиться с безумными видениями, опустился на одно колено, крепко прижал к груди посох-оружие и замер, словно в молитве.

А Северина стояла все на том же месте, на самом краю выступа, и по-прежнему пристально вглядывалась в даль.

— Я поняла, — сказала Далия Симеону. — Дракон… Я не знаю, что это, но знаю, где он.

— В самом деле? — спросил Симеон. — Скажи.

— Эта пещера… и все, что в ней есть… Это он. Или, по крайней мере, его часть.

Симеон кивнул:

— Тюрьма и могила одновременно.

— Как это?

Симеон махнул рукой, приглашая ее подойти к кафедре, и открыл книгу:

— Смотри. Узнавай.

Далия неуверенными шагами приблизилась к адепту. Странное чувство неизбежности охватило ее, как и во время поездки на маглеве. Далия почувствовала уверенность, что она должна это сделать и вся ее жизнь была подготовкой к этому моменту.

Она подошла к кафедре и заглянула в книгу, но страницы были заполнены мелким, сжатым почерком безумца, которому не хватает места, чтобы записать все, что он хочет высказать. Слова, написанные на устаревшем наречии, да еще так тесно, не имели смысла.

Далия только собралась сказать Симеону, что не в состоянии разобрать ни слова, как адепт наклонился над книгой, железной хваткой вцепился в руки Далии, и страницы вдруг зашелестели, начав переворачиваться.