— Ушкуйников можно подговорить, чтобы пощипали караваны, — пророкотал дядя Савва. Ганзейцы, опять же, охотно подключатся, но через наемников.

— Эти ходы Тверь просчитает на раз-два, если уже не просчитала, — предупредил Буслаев.

— Даже если так — «осовцы» все равно не смогут перекрыть все возможные пути нашего воздействия, — возразил Савва Федорович. — Будем бить по чувствительным точкам. У Рюриковичей их хватает. Дети, родственники, ближайшие советники, опытные специалисты. Не обязательно устраивать экономические диверсии. Можно действовать опосредованно…

— Например? — прервал его посадник.

— Например, Боровичи. Забыл, племяш, чьи земли? Там сейчас Анциферов свой век доживает. Наследство некому передать, а девки — его внучки — влияния никакого не имеют, — дядя Савва фыркнул. — Наветы, подлоги, заговор дворянский под боком Рюриковичей. Мне вас учить, что ли? Действуйте. Захарьиных подключайте, Кошкиных, Романовых, всю старомосковскую знать.

Старик повернулся к Устиму и чересчур внимательно поглядел на племянника. Что было в его мыслях — одному Велесу известно.

— Ты бы рассказал, Устимка, как дела в столице? Как в Покровку съездил? А то ведь меня в те сроки дома не было. А Димитрий не торопится откровенничать.

Дмитрий Ефимович насупился, но переглянувшись с братом, кивнул согласно.

Устим некоторое время сидел неподвижно, как будто сопротивлялся решению брата, но сверлящий взгляд Саввы Борецкого вынудил его тяжело вздохнуть и начать свой рассказ с того момента, когда тверским магам удалось загасить волну взбунтовавшихся стихийных ударов.

— Зачищать местность закончили к утру. А потом Покровку оцепили войсками, — Устим почесал переносицу, которая жутко чесалась. — К тому времени я вместе с группой Ермила успели переправиться через Волгу по мосту в десяти километрах от села. Там еще не поставили посты. Ермил сказал, что попробует покрутиться по округе в поисках заблудившихся телят. Так он высокородную молодежь обозвал. Дескать, после такого сумасшествия кто-нибудь обязательно потеряется, убегая от стихии. Я был против, потому что никто толком не знал, достигла ли акция своего результата, и поэтому нужно было ехать в Тверь. Ермил отказался, а Арефьев, который по своему статусу должен окоротить хотения мага, промолчал. Видимо, тоже посчитал, что захват заложников оправдается. Мы разругались. Я поехал в Тверь. Через блокпосты проскочил удачно. Проверка в большей мере велась для выезжающих из города.

— Рисковый у меня племяш, — хмыкнул Савва Федорович, поглаживая трость ладонью.