У Кирона сломались нос и скулы, и его привлекательные черты превратились в разбитую маску из раздробленных костей и фонтанирующей крови. Атхарва, ошеломлённый увечьями Кирона, приостановил своё бегство. Площадь всё ещё наполняли выстрелы и крики, но казалось, что сражение потеряло свой темп, а бойцы обеих сторон наблюдают за гибелью столь безупречного воина.

Молот Гхоты описал петлю вокруг своего хозяина и обрушился вниз на плечо Кирона, разрывая мышцы и ткани и влетая внутрь его грудной клетки сквозь мешанину сломанных рёбер. Атхарва услышал треск костей и ощутил всплеск симпатической боли, когда эфир вспыхнул мучениями Кирона.

Воин обильно сплюнул кровью, вызывающе глядя на своего убийцу.

Молот Гхоты описал круг, готовясь вдребезги разнести череп Кирона.

Оружие уже летело вниз по дуге, когда его чудовищную рукоять перехватил массивный кулак. Эта бледная, замогильного вида рука, испещрённая полосами крови, удержала её со всей той силой, что взращивалась в воинах смертоносного Легиона Мортариона.

Гифьюа врезал Гхоте по челюсти правым кроссом. Удар влетел в цель, словно кувалда, и боец Бабу Дхакала зашатался.

– Тот, кого ты убил, был моим другом, – рявкнул Гифьюа.

Атхарва знал, что Гвардейца Смерти уже не должно было быть в живых. Ему полагалось быть трупом, обескровленным телом, остывающим на кушетке у Антиоха. Он даже не должен был пережить аварию, и всё же он стоял здесь, не сдаваясь до самого конца. Гхота потряс головой и сплюнул кровью. Он произвёл оценку своего противника и кривозубо ухмыльнулся.

– Да ты уже всё равно что покойник, – сказал Гхота.

– Может и так, – согласился с ним Гифьюа. – Но приблизься к моему другу ещё раз, и твоя кровь прольётся в эту пыль вместе с моей.

– Я убью тебя прежде, чем ты успеешь поднять кулак, – заверил его Гхота.

– Так приступай, удалец, – рявкнул Гвардеец Смерти. – Ты мне уже наскучил.

Гифьюа говорил как истинный храбрец, но Атхарва понимал, что ему не выстоять против Гхоты. Гвардеец Смерти держался на ногах благодаря силе воли и понятиям чести, но их одних не хватит против такого грозного врага.

Звуки перестрелки стихали, и Атхарва увидел, что пока Кирон и Гхота сражались, Севериан и Пожиратели Миров закончили битву. Площадь устилали тела. Некоторые из них были выпотрошены, другие обезглавлены, третьи же просто разорваны на куски. Теперь перевес перешёл на противоположную сторону, и Атхарва увидел понимание этого в кроваво-красных глазах Гхоты.

Боец Бабу Дхакала вскинул свой молот и, сплюнув на землю, пошагал прочь с места побоища. Никто не поднял на него оружия, хотя у Тагора была винтовка одной из его жертв, которую он прижимал к своей окровавленной груди. Субха и его близнец наблюдали за уходящим Гхотой со смесью настороженного уважения и злости, тогда как Севериан, подхватив валяющуюся винтовку, занялся высматриванием новых источников угрозы.