– Что это? – спросил он, зная, что Атхарва не спускает с него глаз, и что он поймёт смысл вопроса.
– Я подозреваю, что там не одна сущность, а множество, – ответил Атхарва. – Великий Океан – отражение этого мира, а как было известно ещё древним алхимикам, "что вверху, то и внизу"[79]. Нельзя изливать в одном месте так много скорби без того, чтобы привлечь внимание живущих по ту сторону завесы.
– Чем бы оно ни было, оно производит ощущение опасного, – сказал Кай. – И... голодного.
– Точно подмечено, – кивнул Атхарва. – И ты прав, считая его опасным.
Кай ощутил укол страха:
– Трон, мы должны предупредить этих людей, чтобы они ушли!
Атхарва рассмеялся и отрицательно покачал головой:
– В этом нет нужды, Кай. Оно не настолько сильно, чтобы вырваться из каменной тюрьмы, в которой оно в настоящий момент находится.
– Вам нравятся мои статуи? – спросил хранитель Храма Горя, закрывая двери и направляясь к космодесантникам и астропату.
– Они великолепны, – ответил Кай. – Где вы их добыли?
– Я нигде их не
Кай потряс протянутую руку, пытаясь скрыть свой дискомфорт, когда ощутил резкий укол горя и чувства вины, которые исходили от этого человека.
– Настоящий мавзолей, – сказал Тагор. – Зачем ты собрал в одном месте так много относящегося к смерти?
– Это отвращающие образы, – ответил Палладис.
– Что это значит? – спросил Субха.
– Собрав так много образов смерти и горя в одном месте, ты лишаешь их скорбности, – внезапно осенило Кая.
– Именно так, – подтвердил Палладис. – А почитая смерть, мы тем самым держим её на расстоянии.
– Мы принесли воинов, которые прошли Алой Тропой, – сказал Тагор. – Их смертные останки не должны подвергнуться осквернению со стороны мародёров или стервятников. Нам сказали, что здесь есть кремационная печь.
– Это действительно так, – подтвердил Палладис, указывая на квадратную арку в задней части строения. Кай ощутил безвозвратность, которая витала за этой дверью. Её заслон не мог до конца удержать запах сожжённой плоти, и он проникал в воздух Храма.