– Этой ночью здесь умерла правда.

– Возможно, оно и к лучшему, – отвечает Дорн.

Нагасена качает головой:

– Не могу в это поверить. Разве мы не служим Имперской Истине? Без правды, что мы тогда создаём? Империум должен нести её в своём сердце, или он не стоит того, чтобы его строить.

– Будь осторожен в своих речах, Нагасена, – предупреждает его Дорн с очевидной угрозой.

– Когда-то давно я принёс обет не говорить неправду, и я не буду лгать ни в коем случае, – отвечает Нагасена. – Даже вам, милорд.

Дорн кладёт свою огромную руку в латной перчатке на его плечо, и на какой-то кратчайший миг Нагасену охватывают сомнения: уж не принесут ли и его в жертву на этот алтарь имени подчистки огрехов? Но лорд Дорн и в мыслях не держит его убивать.

– Ты честный человек, Ясу Нагасена. Мне нужны такие люди.

Нагасена склоняет голову и говорит:

– Жду ваших распоряжений.

– Тогда есть ещё одна задача, которую я попрошу тебя выполнить.

– Назовите её, милорд, – говорит Нагасена, понимая, что лорд Дорн оказывает ему честь, преподнося свой приказ как просьбу.

– Генерал Головко сообщает мне, что мы всё ещё недосчитываемся одного из отступников, – отвечает Дорн.

Нагасена тут же понимает, чьё имя ему назовут.

– Лунный Волк, – говорит Головко. – Здесь нет его тела.

– Именно, – подтверждает Дорн. – Я не потерплю, чтобы по Терре свободно разгуливал один из людей Хоруса Луперкаля.

– Я его найду, – говорит Нагасена. – Но это будет моя последняя охота.

Примарх кивает и смотрит вниз на Кая Зулэйна.

– Что же ты узнал? – вслух интересуется Дорн, и Нагасена слышит в его голосе то, чего он никак не мог ожидать от такого исключительного воина, – растерянность.

– Первый принцип обороны, Ясу, состоит в том, что необходимо понимать, от чего ты защищаешься. Боюсь, этот человек мог бы помочь мне разобраться...