— Боги?

Фулгрим взмахнул рукой, отвергая отрицательный подтекст слова:

— Существа настолько могущественные, что их вполне можно называть богами. Они так же превосходят человека, как мы превосходим микробов. Они огромны и бессмертны, великолепны и всемогущи.

— Микробы все равно могут одолеть свою жертву числом, — возразил Пертурабо, но брат его не слушал.

— Эти существа обитают в кипящих пучинах варпа и могут дать безграничную силу, взамен требуя лишь поклонения себе. Одно из таких существ желало заполучить мое тело — и это ему удалось на какое-то время, в ходе которого оно творило небывалое зло, прикрываясь моим именем.

Лицо Фулгрима исказилось, словно в теле примарха, вплоть до клеточного уровня, все еще шла борьба.

— Существо познавало меня, но и я познавал его — и выяснил, как с ним можно справиться. Мы сражались за контроль над моей плотью и в конце концов пришли к… компромиссу.

Зная, как ненавидит Фениксиец любые полумеры, Пертурабо явственно услышал презрение в последнем слове.

— Я вновь обрел контроль над своим телом, но прикосновение создания Хаоса — это рана, которая никогда не заживет, стигмат, который постоянно кровоточит. Без этого создания я бы не смог достичь высшего совершенства. Что бы я тогда ни делал, чего-то во мне всегда не хватало. Как сосуд без дна, как зудящее место, которое не получается почесать, как голод, который невозможно утолить. Потому я решил стать таким же, как то существо, — и вот что из этого получилось.

— И что же?

— Смотри, — ответил Фулгрим и, сжав кулаки, поднес руки к груди.

Пертурабо услышал хруст, как будто ломалось множество костей, и мерцающие огни над ним сдвинулись со своих мест. Казалось, что дальние стены зала пришли в движение, и мгновением позже он понял, в чем дело.

Волна тумана, похожая на размытую пелену от движения внешних спиралей Галактики, превратилась в нечто неизмеримо более страшное. Все драгоценные камни, которые раньше украшали стены, теперь мчались к зеленому солнцу, сверкавшему за спиной Фулгрима.

Блестящие камни пулями летели к нему, но за секунду до удара Фулгрим выставил ладони — и самоцветы остановились, образовав вокруг солнца переливчатую сферу. Верхняя часть ее оставалась незамкнутой, и за ее пределами Пертурабо видел только тьму.

Неужели его зрение помутилось — или же это гаснет свет солнца?

Как звезда, исчерпавшая свое топливо, зеленое светило начало катастрофически сжиматься. Его поверхность бушевала, сопротивляясь изменениям, но Пертурабо видел, что исход этой борьбы предрешен.

Сняв Сокрушитель наковален с плеча, он опустил головку молота на землю и, опираясь на оружие, вновь поднялся с колен.