Носитель Слова ощутил внезапную жгучую потребность все объяснить, оправдаться и поведать о необходимости всего этого ради просвещения человечества. Восстание. Война. Ересь. Правда о реальности омерзительна, но ее нужно рассказать. Боги реальны, и они нуждаются в людях. Человеческая раса может возвыситься в единстве и бессмертии как избранный народ Пантеона, или же погибнуть за грех невежества, как много веков назад умерли эльдар.

Блокируя сокрушительные удары кулаков брата, Лоргар начал проклинать песнь варпа, отвлекающую его. Она настойчиво и непрестанно звучала внутри черепа и перед глазами. Все казалось важным. Все звучало неправильно. Каждый раскатистый звон крозиуса, сшибающегося с кулаками Жиллимана, гудел не так, сбивая кульминацию, которая должна была нарастать.

Оба примарха сражались, не обращая внимания на своих воинов. Для бившихся вокруг космодесантников их богоподобные движения сливались в неразборчивое размытое пятно. Здесь разворачивался миф, для записи которого и создавался терранский орден летописцев — как двое сыновей Императора поднимают оружие, олицетворяя собой древнейшие из легенд: Акилла, разрушителя города-крепости Трой, или Галиата, гиганта из племени филистинцев. Никто и не предполагал, что герои новой эры обратятся друг против друга, и не мог предсказать их неиссякаемую злобу.

— Калт, — само слово стало оружием. Жиллиман выдохнул его, наполнив той же ненавистью, которой были озарены его глаза. — Калт. Юрса. Каллас. Высадка Корума. Эреф Пять. Квилхама. Тикор. Арматура. Сколько моих миров, Лоргар? Сколько?

Лоргар парировал очередной взмах и крутанул крозиус, нанося тяжеловесный ответный удар. Жиллиман заблокировал его с той же легкостью, с какой Лоргар остановил выпад. Звуки ударов разносились над полем боя, словно звон храмовых колоколов, созывающих верующих на молитву.

— Калт, — повторил Жиллиман. — Ничего не скажешь, «брат»? Не ответишь, что твой Легион учинил на Пятистах Мирах?

Лоргар промолчал. После Исствана все изменилось. В часы после резни, пока он сидел в одиночестве, и с его лица текла кровь от смертоносных когтей Коракса, он ощущал, как по ту сторону пелены меняется судьба. Будущее переписывало само себя, открывались пути новых возможностей. За прошлый год он, наконец, почувствовал, что получил мантию человека, которым всегда должен был стать. Иногда он даже хотел вновь повстречаться с Кораксом. В следующий раз события не сложатся в пользу Владыки Воронов столь идеально — в этом Лоргар был уверен.

— Отметка Калта, — в устах Жиллимана это прозвучало как обвинение. Сдержанное достоинство даже украшало его гнев. Он не впадал в безумие убийцы-берсерка, сражаясь с яростью, которая пылала холодным пламенем.