Путь до Варшавы, слава богу, выдался скучным и относительно комфортным. До Торуни несколько раз заночевали в каких-то поместьях.

А на следующий день добрались до Плоцка. Здесь нас перехватил курьер из Варщавы с распоряжением гусарскому полку двигаться на Калиш.

Мы, «скромные русские купцы», которым, по просьбе коменданта, позволили ехать вместе с воинской частью, поблагодарили за помощь и стали ждать какой-нибудь караван на Варшаву.

На следующий день, из разговоров с местными, стало понятно, что шансов дождаться купеческого каравана с запада – нет. Пришлось пристроиться к обозу с ранеными и ещё двое суток тащиться до новой столицы Польши.

Как обычно направились к пану Стысю, но на месте замка и прилегающего к нему городка обнаружилось пепелище.

Грязный, весь в саже, нищий, в здравом уме которого лично меня посетили сомнения, за монету рассказал, что сразу, как ЭТО началось, замок обложило войско. Потом внутри стен что-то взорвалось, аж ворота вылетели наружу, и всех стали убивать.

Остальной текст нищего перевести на человеческий язык не удалось. Какой-то набор звуков, криков и всхлипов. Отдал ему часть нашего запаса продуктов, потому что совершенно не был уверен, что он использует монету по назначению, и решил осмотреться на пепелище.

Ворота, вместе с привратной башней, отсутствовали, что явно свидетельствовало о том, что взрыв был. Заодно обрушилась лестница, ведущая на стену, по которой можно было бы добраться до мастерской Ильи. Последняя прекрасно просматривалась насквозь, потому что у неё отсутствовала не только дверь, но и часть стены, в которую эта дверь когда-то была вставлена.

Трофим, как кошка, вскарабкался наверх, цепляясь не известно за что, и сбросил конец привязанной верёвки, по которой уже забрался и я.

Тайник Ильи валялся на полу и был пуст, как и углубление в стене, куда он вставлялся.

На всякий случай обшарили с Трофимом всё помещение.

Надо сказать, что мы были не первыми. Вот только тот, кто учинил досмотр, не мог знать, что за пружина, завёрнутая в бумажку, валяется посреди кучи всевозможных, завёрнутых в бумажки или тряпицы, железяк, включая и пружины разного размера и назначения.

На бумажке было нацарапано чем-то острым: «Потоцкий нечистая сила».

* * *

В Варшаву вернулись в потёмках и, от греха подальше, поселились в гостинице поближе к центру города. Утром спустился в хозяйскую корчму, где обнаружил Свята в большой компании заглядывающих ему в рот молокососов.

При виде меня брат поперхнулся, взвился над стулом и чуть не переломал мне рёбра, вопя что-то нечленораздельное. Охреневший молодняк подбирал челюсти со стола.