— Пертурабо уверяет меня в обратном, — отозвался Гор. Он наклонился и взял Круза за подбородок. — Ах, Йактон. Среди всех моих сыновей ты был единственным, от кого я никогда не ожидал, что он отвернется от меня. Ты был старым стражем, воином, чьи корни и на Терре, и на Хтонии. Ты был лучшим из нас, но твое время кончилось. Скажите, как вы вообще попали на борт?

Локен сохранил на лице нейтральное выражение и надеялся, что Круз смог сделать то же самое.

Он не знает о Рассуа или «Тарнхельме».

— Мы пришли сюда, чтобы разметить «Мстительный дух» для Русса, — произнес Локен, надеясь, что толика правды сможет отвлечь Магистра Войны от Рассуа.

— Да, Граэль говорил мне, что видел нацарапанный на стенах футарк.

— Проклятый Свессл, — прошипел Брор. — Есть хоть кто-то, кому он не сказал?

Гор двинулся дальше, неторопливо обходя оставшихся следопытов по кругу по пути к своему трону.

— Разметка пути для Русса, — произнес он. — Звучит правдоподобно, однако брось, Гарвель, мы с тобой оба знаем, что это не единственная причина, по которой ты здесь. В твоем возвращении есть нечто большее, чем ты рассказываешь.

— Ты прав, — ответил Локен, обернувшись к Геру Гераддону. — Я пришел убить его. Освободить душу Тарика.

— Возможно, это отчасти так, — признал Гор, усаживаясь на трон, — но почему же ты не говоришь своим товарищам, зачем на самом деле пришел сюда. И не скромничай, Гарвель. Я узнаю, если ты солжешь.

Локен попытался заговорить, но взгляд Магистра Войны пригвоздил его к месту, через глаза зачерпывая со дна наихудшие из предательских опасений. Он силился повторить то, что только что сказал, однако слова не получались.

Восседая на троне в сиянии луны, светящей сквозь витражные окна, Гор выглядел царственным и величественным. Владыкой, за которого стоило бы отдать жизнь.

Сотню жизней, тысячу. Столько, сколько он попросит.

— Я…

— Все в порядке, Локен, я понимаю, — произнес Гор. — Ты вернулся, так как хочешь вновь присоединиться к Сынам Гора.

Именно этого момента Брор Тюрфингр боялся с тех пор, как они покинули Терру. Не смерти, в этом миге для него не было ничего страшного. Он считал себя мертвым с той секунды, как отверг синий цвет Стаи и принял протянутую руку Ясу Нагасены.

Нет, он боялся не смерти.