«Псайкер».

Но не Тит Прейтон, а кто-то более сильный. Достаточно сильный, чтобы замаскировать их побег и запутать сынов Жиллимана в их собственном доме. Нарек знал только одного псайкера на службе Империума, способного на это. Его знаком была отмечена серая, непримечательная броня Нарека. Но он никак не мог этого сделать.

Во всяком случае… напрямую.

Значит, сделал другой, предоставив свое тело в качестве проводника для воли Сигиллита.

Первого лорда Терры, гранд-мастер…

— Ассасины, — произнес Нарек вслух. Он поднял нож и опять взглянул на незнакомое лицо, глядящее на него с клинка. Оно было обычным, незапоминающимся. Маской, нужной, чтобы он мог выбраться из Ультра-мара.

— Это не лицо Каспиана Хехта, — сказал Нарек.

Он поднес нож к щеке и сделал небольшой надрез — такой, чтобы можно было просунуть в него палец в латной перчатке. Потекла кровь, но не сильно. Он углубил разрез, удлинил его. На этот раз оторвал небольшой лоскут ножи. Крови по-прежнему было очень мало. Почти никакой.

А когда он снял целый слой, под ним не оказалось ни плоти, ни мышц, ни даже кости. Только еще одна кожа. На ней были вытравлены знакомые символы. Колхидская клинопись.

Это была его кожа — кожа Бартусы Нарека.

Он дернул, и фальшивая плоть сошла целиком. В руках Нарека осталась жуткая маска из синтетической кожи. У жаровни стоял железный кувшин с водой, чтобы гасить пламя и поднимать пар. Он вымыл этой водой нож.

— Я знаю это лицо, — проговорил он теням, и следующее откровение не заставило себя ждать.

Каспиан Хехт существовал. Он был псайкером, который должен был силой и манипуляциями изменить разум Нарека, скрыть от всех, даже от его обладателя, кто он на самом деле. Нарек знал это, потому что это знал Хехт, а он был Хехтом — частично, во всяком случае.

Но что-то пошло не так. Каспиан Хехт погиб, хотя часть его выжила в голове Нарека.

— Я сын Слова. Я Нарек.

Звук клинка, вынимаемого из ножен, заставил его обернуться.

— Плохо, — сказал Рек’ор Ксафен, стоящий у входа в солиториум. — Потому что это значит, что мне придется тебя убить.

Нарек, все это время стоявший на коленях, встал, свободно держа нож.

— Только два воина на борту этого корабля способны победить меня в дуэли.

— Предатель и спесивец, — отозвался Ксафен, но скрывая отвращения при виде кусков маски, еще свисавших с кожи Нарека.