Юрий присел на край стола.

– Да.

– Они ведь были нашими друзьями. Ты их убил…

– Ты не знал их так же хорошо, как я. Покрывал их, не будучи одним из них, – ведь ты не ученый. Тебе не приходилось видеть то, чем они занимались, ты понятия не имел об их истинных нравах – одержимости, мстительности, безжалостности. Я давным-давно, раньше прочих, понял: создать можно только одно «Зеркало». Но остальные ячейки не прекратили бы работы. Возникла бы новая гонка вооружений, техновойны. Разные проекты «Зеркала» начали бы соревноваться между собой, поглощать ресурсы, натравливать страны друг на друга. Они бы весь мир разорвали на части. Я спас проект. И не жалею об этом.

– А о том, что подослал ко мне на дом убийц, тоже не жалеешь?

Юрий отвел взгляд в сторону.

– Почему ты не довел дело до конца? Ведь через несколько лет ты разыскал меня, когда я был близок к тому, чтобы сорвать твои планы.

Закончив фразу, Уильям немедленно понял, почему Юрий не отважился его убить. Он уничтожил почти всех своих друзей, за исключением Уильяма. Других близких людей у него не осталось. Очевидно, Юрий осознал это только после чистки.

– Ты спас мне жизнь в Рио. Я не люблю оставаться в долгу.

– И все-таки ты лишил жизни моего сына.

– Ничего подобного.

Уильям испытал огромное облегчение. Неужели гипотеза, которую он поддерживал столько лет, верна, и его сын жив? Подозрения возникли, когда он нашел старую фотографию в Казахстане. Она могла принадлежать Лин или Эндрю – кому именно, Уильям не знал. Но что тогда происходило последние двадцать лет?

– Эндрю находился у тебя в плену?

– Некоторое время.

– А потом?

– Стал моим партнером.

Уильям покачал головой.

– Не может быть.

– Гордись: он сопротивлялся гораздо дольше, чем мы ожидали. Перевоспитание заняло несколько лет. И все же мы добились своего, показали, в чем истина. Он обрел в «Зеркале» все то, что видим в нем мы, – способ починить сломанный мир. А заодно починить себя. Мы предложили простую сделку – последнюю пандемию, чтобы прекратить все пандемии, покончить с болезнями, создать мир, в котором у него будет две руки, где Эндрю будет, как все, где ни одному мальчишке не придется смотреть со стороны, как другие играют в бейсбол, где не рождаются дети-инвалиды.

Внутри Уильяма закипела ярость.