Дезмонд замолчал.

– Сам ты, конечно, так никогда не поступал – никогда не скрывал от близкого человека, над чем ты на самом деле работаешь?

– Эйвери! – Он хотел найти какой-нибудь довод, но девушка была права. Он тоже ей лгал. По странному совпадению они были зеркальным отражением друг друга, бойцами враждующих сторон, днем служащими своему делу, а ночью спящими с врагом. Теперь холодная война грозила превратиться в горячую.

Эйвери прикусила губу.

– Ну так что? Будешь ворошить вчерашнее или поможешь?

– Я хочу знать, что на самом деле происходит.

– Могу задать такой же вопрос.

– Я первый спросил.

– Ладно. – Девушка отошла от постройки и охраняющих ее агентов еще на несколько шагов. – Юрий начал двигать фигуры, закрывать подставные компании «Китиона», переводить деньги. Он готовится к операции. Очень крупной операции. Мы считаем, что это – его эндшпиль.

– Перечисленное не преступления.

– Верно. Преступление – убийство двухсот человек.

– О чем ты?

– О последнем конклаве «Китиона», когда истребили ученых. Это дело рук Юрия.

– Не может быть! – Дезмонд зашатался под напором этих слов. Если Юрий обманывал его насчет последнего конклава, то в чем еще?

– Правда-правда. Именно это событие, – Эйвери махнула рукой на ангар, – вызвало к жизни «Рубикон». Некоторых ученых беспокоило, что внутри «Китиона» назревает междоусобная война. Они связались с предшественником Дэвида Уорда, припрятали улики. Когда все они разом исчезли, возник «Рубикон». Мы расследуем «Китион» уже тридцать лет.

– Юрий не убивал их. Он… они были его друзьями, коллегами по общей работе.

– И конкурентами. Людьми, чьи проекты «Зеркала» могли покончить с его собственным. Юрий пойдет на что угодно, чтобы защитить свое детище.

Дезмонд понимал, что она говорит правду, но все еще пытался обнаружить изъян в логике, какой-нибудь способ опровергнуть жуткое открытие.

– Лин Шоу, – сказал он. – Она тоже была членом «Китиона» в то время. Она ведь жива? Ее он не убил?

Эйвери кивнула: