– Жена – моя ассистентка, а дочери всего пять лет.

– Я не спрашивал, сколько ей лет, я спрашивал, почему она с вами?

– С нами она вынужденно. Ее нельзя оставить в Берлине одну, а найти няню нам не удалось.

Офицера ответ не убедил.

Отец Аделин вздохнул:

– Оберштурмфюрер, если вы желаете отвезти мою дочь обратно в Берлин и пронянчиться с ней целый месяц до моего возвращения, – милости прошу. Вы окажете мне неоценимую услугу.

У Аделин против воли выступили слезы. Девочка отвернулась, чтобы никто не заметил.

Офицер хмыкнул. Последовали громкие шлепки. Аделин поняла – в их паспорта ставили штампы.

Когда поезд снова тронулся, мать с облегчением вздохнула. Отец придвинулся к дочери, заключил ее в объятия. Касаясь губами ушей Аделин, прошептал:

– Я выдумал эту историю, чтобы избавиться от нехорошего человека. Все наше путешествие затеяно ради тебя одной, милая. Сама увидишь.

Отец постарался успокоить ее, читая «Сказки братьев Гримм», «Белоснежку», «Золушку».

В Испании поезд обыскивали уже не так часто. В конце концов, в небольшом городке Сантильяна-дель-Мар, в нескольких километрах от северного побережья, родители и девочка сошли с поезда. На городской площади они повстречались с группой мужчин, которые, по словам отца, были его помощниками. Вместе с ними они покинули город, доехали до какой-то пещеры и у входа в нее устроили привал.

Отец сказал, что пещера называется Альтамира и там хранится некое сообщение; и он, и его спутники практически из нее не вылезали, появляясь только, чтобы поесть, поспать или сходить по нужде.

Семья провела в лагере целую неделю, однажды рано утром, еще до рассвета, отец разбудил Аделин. Мать спала рядом в палатке, которую они делили на троих.

– Тихо, любовь моя, – прошептал отец.

Он провел девочку через лагерь мимо своих помощников, варящих кофе на костре. Отец освещал путь электрическим фонарем.

У входа в пещеру он остановился и пошевелил бровями.

– Готова?

Аделин в восторге закивала головой.

Однако пещера оказалась не такой, какой она ее себе представляла. Сначала проход был широким, с высоким потолком, потом вдруг резко сжался, заставляя отца низко нагибаться и подчас даже вставать на четвереньки. Коридор ветвился в неожиданных местах, как корни гигантского дерева. Однако отец шел вперед уверенно, как будто следовал отпечатавшейся в памяти карте. Аделин воображала себя Алисой, спускающейся в кроличью нору. Как если бы она вдруг стала большой, а мир вокруг съежился, тесня ее со всех сторон.