Келлендвар скорее слышал рабов, нежели видел их.

Временами они уносились от него торопливыми шагами, как крысы в стенах. Он не пытался передвигаться тише, но и не предпринимал попыток преследовать их.

— Я мог бы вас поймать, крысёныши! — прокричал он. — Знайте об этом!

Его голос эхом прокатился по пустынным залам и помещениям до самых дальних коридоров, где услышать его могли только мертвецы. Рассмеявшись, он двинулся дальше.

Целые секции корабля оказались заблокированы, и Келлендвару много раз приходилось возвращаться назад. Лишь дважды он решался надеть шлем и проложить путь через пустоту. Необозримый простор космоса всегда вызывал у него чувство, близкое к страху. Он был рожден в узких переулках, и ему никогда не нравились открытые пространства.

Внутри корабля воздух был пропитан химическими запахами гари. Его нейроглоттис переваривал их, оставляя тонкое послевкусие тысяч смертей. Он проходил по коридорам, забитым обгоревшими телами. Вывернутые конечности и застывшие в крике лица спрессовались в костлявую массу и выглядели, как неведомый многоногий монстр, нашедший здесь свою смерть.

На третьем перекрестке в главном коридоре он наткнулся на тела боевых братьев. Их броня была разбита попаданиями своих же масс-реактивных снарядов. Он окинул их незаинтересованным взглядом, выискивая тех, кого он мог знать, но из рот, базировавшихся на борту «Никтона», он ни с кем не сражался вместе. Их знаки отличия и боевые трофеи были ему незнакомы.

В одном из огромных атриумов из лопнувших труб водопадами лились вода, охладитель и отходы. Местами отсутствовала искусственная гравитация, и он был вынужден передвигаться размеренным и неуклюжим шагом, примагнитив подошвы к палубе; в других местах царил холод глубокого космоса, сковывавший слоями льда металл и плоть.

Он шел в сторону кормы, чуть более чем в двух километрах от того места, где спасательные команды Скраивока растаскивали по кускам корпус «Никтона» подобно морским падальщикам, поедающим кита. Там Келлендвар учуял запах свежей крови. Чуть позже он услышал крики.

— Келленкир, — выдохнул он. Он перехватил топор и осторожно двинулся дальше.

Раб не солгал ему. Келленкир обустроил свое логово в самом сердце Великого Склепа.

Реликвии, собранные за два века битв на службе Императору, были сброшены со своих постаментов. Покрытые плесенью лохмотья — все, что осталось от знамен некогда уважаемых врагов. Скелеты и оружие ксеносов были свалены в кучи по углам. Артефакты десятков сокрушенных цивилизаций валялись на полу. Будь то отчаянный вандализм или наказание, которое корабль понес от рук Темных Ангелов — предательство уничтожило значение Склепа как памятного места.