— Не будь дурой, — отозвался Урия. — Рассказы не хотят быть прочитанными. Это просто слова на бумаге.

— Конечно, они хотят, — возразила Вивьен. — Какой смысл быть историей, если никто тебя не читает?

Урия не ответил, продолжая ходить со скрещенными на груди руками, но Вивьен видела, что он ждет начала рассказа. Девочка просматривала быстро переворачиваемые страницы, пока книга не открылась на картинке жирного мужчины в толпе. Он был без одежды и над ним все смеялись.

— Вот эта хороша, — объявила Вивьен и рассказала им историю глупого императора, которого двое мошенников убедили в том, что сшили магическую одежду, которую могли видеть только обладатели острого ума. Абсолютно глупые и лишенные воображения не смогут оценить ее, а, следовательно, и самого императора великолепия. Конечно же, все придворные, не желая казаться глупцами, заявили, что новое одеяние повелителя невероятно прекрасно.

И вот император шествует перед подданными, демонстрируя новую одежду. Народ, уже прознавший о заявлениях жуликов, также аплодировал голому императору, уверяя, как великолепно он выглядит.

Все было хорошо, пока один маленький мальчик, не побоявшись, закричал, что на императоре нет вообще никакой одежды. И тогда чары пали, толпа зашлась смехом, а император убежал в замок с покрасневшим от стыда лицом.

Вивьен закончила историю, вернувшись в действительность, как только оторвала глаза от книги. У девочки было ощущение, будто слова сами по себе перестроились на странице. Иногда они так делали.

Дети вокруг нее улыбались, и Вивьен ответила тем же, радуясь, что дала им надежду и вселила в них мужество. Даже Урия выглядел менее злым и более решительным.

— Следующую! — попросила Веспер, захлопав в ладоши.

— Да, прочти еще одну, — добавила Чаллис.

— Окей, — согласилась Вивьен.

— Что такое «окей»? — спросила Лалик.

— Это старое слово я слышала от Аливии, — пояснила Вивьен. — Оно как будто означает «да», но иногда то, что дела не так плохи или же они станут лучше.

Дверь открылась, и Оскар тут же встал, сжав кулаки. Сердце Вивьен подскочило от мысли, что там будет стоять Аливия, сжимая серебряный пистолет с выгравированной на металле белой змеей. Из ствола будет виться дымок, и мама и скажет, что все будет окей.

Но это была не Аливия, а мужчина в длинной белой одежде. Как и женщина до него, он был искалечен. Кожу покрывали шрамы, один глаз выжжен, а губы были нездорового пурпурного цвета. Незнакомец был вооружен грязным ножом, с которого стекало что-то желтое.

Дети закричали и забились в угол комнаты. Они хныкали и рыдали, пока незнакомец рассматривал их здоровым глазом, словно покупатель на мясном рынке. Даже гнев Урии испарился перед лицом явного ужаса.