В следующей мгновение враг прорвался. В ворота словно врезалась ракета, выкорчевывая металл, расплавляя и жидкими брызгами разливая вокруг. Те, на кого случайно попали капли с воплями покатились по полу. Некоторые, кому не повезло, обожжёнными куклами рухнули замертво. Всё это мозг подмечал отстраненно, словно понятие «время» перестало существовать и у меня его достаточно, чтобы осмотреть всё детально.

«Оказывается меня ещё можно удивить…» — отметил я, изучая ворвавшегося врага. Огромная круглая платформа на шести «Г»-образных конечностях. От платформы отходило четыре сегментированных щупальца, оканчивающихся стволами, на конце которых разгорались ядовито-зеленые искрящие молниями шары. В центре сего агрегата стояла колба, внутри которой сидел серокожий пришелец. Его голову и тело густо облепляли присоски-датчики. Глаза были закрыты.

А затем картинка пришла в движение. С предплечий Лайлы сорвалось сразу четыре боеголовки и устремились в проход. Четыре ярко-зеленых «шара смерти» сорвались с щупалец, устремившись к нам — как раз стоящим посередине. Левая кисть окуталась черным дымом, поднимаясь кверху. Стена густого черного дыма, по консистенции напоминающего скорее кисель, оградила нас от смертельных снарядов. Бессильными изумрудными брызгами шары расплескались по черной дымящейся стене, а быстрые боеголовки за мгновения преодолели отделявшее нас расстояние и врезались в платформу, с взрывом унося её наружу — туда, откуда пришла — и сминая ряды нападающих.

Однако пехоту это не остановило. Гибкие серокожие твари со сморщенными в гневе лицами-мордами ворвались внутрь. Возможно, или скорее вероятно, мы кому-то навредили, но далеко не всем, учитывая, что они тоже владеют энергией и могли защититься. По крайней мере я видел, как «наши» ставили энергетические зеленые барьеры, препятствующие пулям, осколкам и взрывам. Серокожие твари бросались на стены, резво перебегали до верхнего «этажа» и снизу атаковали не готовых к этому людей. Кое-где между «нашими» и «не нашими» пришельцами завязалась рукопашная.

Сунув винтовку девушке в руки, я шагнул вперед, окунаясь в уже начавшую таять без моей поддержки стену черного дыма. С обратной стороны вышел уже другой-я. Двухметровая атлетическая фигура, увитая тугими канатами пульсирующих кроваво-красным сочащихся слизью мышц. Слизь градом стекала по телу и в воздухе превращалась в черный дымок, тут же таявший в окружающем пространстве. Пасть, которой мог бы позавидовать и крокодил, оскалилась в неестественно широкой улыбке, демонстрируя острые белоснежные кинжалы зубов. И их имелось гораздо больше, чем положено иметь живому существу.