Зефон не хотел признаваться, как часто он пробовал. Всего лишь час назад он стоял один в помещении с оружием в руках, неспособный запустить цепной меч.

– Мои руки, – ответил Кровавый Ангел.

– Ах. Да. Бионика. Теперь я вспомнил. – Лэнд осмотрел зал, впервые показав эмоцию, брезгливо поморщившись. – Какие уродливые санктумы строили эти эльдары. И в самом деле, хорошо, что большинство из них мертвы.

Зефон отключил пикт-запись, заставив замолчать жестяной грохот стабберов и нечеловеческий рёв:

– Их раса обладает большой изящностью, – заметил Кровавый Ангел, – но и не меньшими злобой, печалью и ещё большей гордыней.

Лэнд фыркнул:

– Звучит так, словно вы восхищаетесь ими.

Зефон кивнул:

– Некоторыми сторонами их существования, да. От движений экзархов их воинских каст захватывает дух. Я могу представить мало более достойных свершений, чем победить одного из них в поединке на мечах.

– Вы убивали эльдаров?

– Да, – признался Зефон.

– Сколько?

– Не знаю, – соврал Кровавый Ангел. – Много, – добавил он, приправив ложь толикой правды.

– Туда им и дорога, – выдохнул Лэнд, едва не рассмеявшись. – Их технологии – удивительные, но бесспорно – мерзкие. Интересные в случайной эффективности и всё же, в конечном счёте, нечестивые.

Зефон промолчал. Он начал сожалеть, что вообще начал разговор с марсианином.

– Что-то в вас раздражало меня некоторое время, – продолжил Лэнд. – Что точно означает “Вестник скорби”? В чём смысл столь причудливо театрального титула? Оно смехотворно даже для сынов Ваала.

Зефон не ответил. У него был собственный вопрос:

– Вы говорили, что знаете, зачем меня попросили отправиться сюда. Я хотел бы услышать ваше мнение.

Теперь Лэнд и в самом деле рассмеялся, издав холодный смешок:

– Разве это не очевидно? Вы когда-нибудь были в шахте, мой ангелоподобный друг?